Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №22/2004

Вторая тетрадь. Школьное дело

КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
КОНТРАМАРКА В ПЕРВЫЙ РЯД 

27 марта, в День театра, начинается Х юбилейный фестиваль “Золотой маски”. Мы уже писали о некоторых претендентах на премию – “Дяде Ване” Л.Додина, “Вишневом саде” Э.Някрошюса, о спектакле С.Женовача “Правда – хорошо, а счастье лучше”, беседовали и с Н.Чусовой, режиссером спектакля “Мамапапасынсобака”, который тоже борется за “Маску”. В следующих номерах мы расскажем о том, о чем еще не писали: о московском спектакле “Пленные духи”, о спектаклях провинциальных театров, которые приедут на фестиваль, – это горьковские “Дачники” Омского театра драмы в постановке Е.Марчелли и “Наваждение Катерины” (“Леди Макбет Мценского уезда” Н.Лескова) Минусинского театра в постановке А.Песегова, кстати, уже получавшего “Золотую маску”.

 

Наталья КАЗЬМИНА

Пленники причудливых игр

Режиссер В.Агеев вызвал на сцену духов Блока и Белого

Сцена и спектакля "Пленные духи"

Сцена и спектакля "Пленные духи"

В прошлом сезоне “Пленные духи” наделали шуму. Споры вокруг были яростные! Кто-то спектакль не принял категорически. Кто-то полюбил страстно. После чего “Духи” получили несколько призов (на фестивалях “Новая драма” и “Чайка”), а сегодня уже претендуют на главную театральную премию страны.
Поставлен спектакль в Центре драматургии и режиссуры А.Казанцева и М.Рощина, который уже пять лет с успехом опекает молодых актеров и режиссеров и на практике пытается понять, что же такое “новая драма”. Она есть, но в других театрах ставить ее не торопятся.
Поставил спектакль Владимир Агеев, ученик А.Васильева, – человек в высшей степени вдумчивый. Любит сложное. Например, Ибсена, Гауптмана. Любит копаться в психологии, выстраивать и проверять логические ходы, считает себя мастером “действенного анализа” (и это, правда, у него получается). Совмещает в своих спектаклях “переживание” и “представление”, изящную психологическую игру и грубоватую зрелищность. Иногда это выходит. Иногда кажется, будто режиссер боится сосредоточиться на человеке и украшает спектакли “штучками”, чтоб не прослыть старомодным. У нас сегодня могут припечатать этим словечком. “Старомоден” Вайда с его “Бесами”. Фоменко с Пушкиным. Даже Гинкас с Чеховым. Давно пора, говорят, все это ухнуть с “парохода современности”. И почему всегда так тесно на нашем пароходе? И почему мы, как второгодники, постоянно возвращаемся к повторению пройденного? Что делать, если живем во время, которое, как сказал бы Достоевский, не знает добра и зла – один лишь предрассудок.
Написали “Пленных духов” братья Пресняковы, филолог и психолог по первой профессии. Как “двое из ларца, одинаковы с лица”, они вдруг выскочили в Москву из Сибири несколько лет назад и стали модными после спектакля К.Серебренникова “Терроризм” (МХАТ имени А.П.Чехова). “Терроризм” был сделан в ритме и эстетике клипа: большая история, как гармошка, складывалась из коротких самостоятельных эпизодов. “Обманка” состояла в том, что речь в пьесе шла не о политическом терроризме, а о бытовом – о среде, что людей заела. “Пленные духи” – другая история, другой режиссер. Хотя “обманка” есть и тут. Герои – Андрей Белый и Александр Блок, знаковые фигуры Серебряного века. Сюжет вертится вокруг их дружбы, которая уже на излете, вокруг рокового любовного треугольника, соединившего обоих с Любочкой Менделеевой. В разговорах упоминаются Брюсов, Прекрасная Дама, которой увлечен Блок, кентавры и космогонизм, которые занимают воображение Белого… В разговоры вмешиваются маменька Блока и папенька Любочки, а также шахматовские слуги, Сеня и Федя. Можно было бы сделать из этого драму, но кто ж из уважающих себя литераторов сегодня всерьез пишет о литературе? И братья Пресняковы сочинили фарс – серию анекдотов о Блоке и Белом – в духе Хармса о Пушкине. Помните? “Пушкин любил кидаться камнями. Как увидит камни, так и начнет ими кидаться. Иногда так разойдется, что стоит весь красный, руками машет, камнями кидается, просто ужас!”
Пародийный сюжет вызывает у зрителей хохот. Из него мы узнаем, что автор “Балаганчика” в жизни был похож на недоросля и идиота, а друг его “Боренька” – на безумца или сексуального маньяка; что известный химик Менделеев любил мастерить чемоданы, а поэт Брюсов ненавидел зеркала; что маменька Блока была истеричкой, обожала сына и боялась “химер”; что несчастная Любовь Дмитриевна Блок скорее всего была фригидна, а Прекрасную Даму Сан Саныч “списал” не с нее; что великие писатели на отдыхе купаются в пруду и, как известно из другой пьесы, удят рыбу… А в это время, само собою, ломаются их жизни.
Агеев явно увлекся пьесой и сделал стильный спектакль. Эдак в духе Мейерхольда времен петербургского “Балаганчика”. Одел сцену в белое (художник М.Филатова), пол выложил Таблицей Менделеева, главных героев представил традиционными итальянскими масками: вечно печальный Блок (А.Смола) – это Пьеро, энергичный и устремленный в будущее Белый (А.Белый) – Арлекин, спящая красавица Любочка (А.Невская) – Коломбина. А О.Лапшину (мать Блока), А.Багдасарова (Менделеев) и Г.Данцигера (Сеня и Федя) заставил играть как комиков-эксцентриков.
Текст позволил Агееву сочинить зрелищный и забавный спектакль, но реальных Блока и Белого было жаль бросить. Они тянули его окунуться в атмосферу Серебряного века с его интеллектуальными играми всерьез. Фарс Пресняковых этим материалом режиссера явно не обеспечил, но… за неимением гербовой пишут и на простой. Агеев попытался пьесу “облагородить”: текстом статьи А.Белого “Апокалипсис в русской поэзии”, серьезной музыкой (от Баха до Билла Эванса), своим отношением к реальным Блоку и Белому, которое ощутимо в спектакле. В итоге “Пленные духи” вышли созданием двойственным, кентаврическим. С одной стороны (пресняковской) – снобическая и довольно охальная игра, утверждающая, что “нет границы меж здравостью и меж психозом” (А.Белый). С другой стороны (агеевской) – нечто в духе символистов: про вечную драму поэта, которого не понимает мир, про то, из какого сора растут стихи, про тоску о Слове.
Но один вопрос все же меня смущает: когда мы шутим с гениями, нужны ли рамки нашей свободе? Если речь идет, скажем, о Хармсе или Андрее Синявском (“Прогулки с Пушкиным”), я лично пожимаю плечами: художник сам разберется, его ведет замысел, вкус, интуиция. В случае с Пресняковыми хочется сказать что-нибудь категоричное и от прогулки отказаться. И дело не в таланте, хотя и в нем, а в отношении к герою и в выборе героя. Синявский выбирал Пушкина “по любви”, обожал и “вскрывал” с помощью своей игры. Пресняковых занимают не столько Белый и Блок, с которыми они расправляются достаточно зло, сколько сама игра, мистификация. К тому же Пушкин – “предмет”, масштаб которого хорошо известен каждому. Когда кривое зеркало ставят перед Блоком или Белым, чьи биографии, стихи и муки – для широкой публики, боюсь, что звук пустой, публика может не понять условий игры. Если “предмет” иронии неизвестен, будет ли толк в иронии? И какой тогда истинный смысл в этой игре? Мне, например, будет жаль, если кто-то уйдет со спектакля в уверенности, что Блок был всего лишь маменькиным сынком, а Белый – пошляком. Мне вообще “жаль, что мы утратили возможность всегда, во всех случаях, все слова принимать в их настоящем смысле” (В.Брюсов).


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru