Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №20/2004

Четвертая тетрадь. Идеи. Судьбы. Времена

КРУГИ ИСТОРИИ 
 

Анатолий ЦИРУЛЬНИКОВ

Хор в семьсот ссыльных

История не будет объективной без изучения судеб людей, которые составляли ее повседневность, считают ученики школы №1 города Енисейска

Сказка про царя Салтана

“…В конце сентября подошел пароход “Мария Ульянова”, и на нем семью деда и еще девять таких же семей отправили в Туруханский край, в поселок Верхний Маяк. Там ссыльным дали лодки, и еще месяцев пять люди на веслах, а где, как бурлаки, на себе тащили эти лодки и так добрались до фактории Елогуй. Там были заброшенные деревеньки… Приехали, комендант сказал, что они сосланы на двадцать лет. Деда, ему тогда было 15 лет, и старшего брата определили в охотничью артель, на оленях засылали в тайгу добывать пушнину… Там жили одиннадцать лет. И вот в 55-м году вышел указ Ворошилова, что ссыльные освобождаются от спецпоселений. Младший брат хотел поехать на целину, ему сказали – нет, вот твоя целина…”

Дима КУНСТМАН,
10 класс, фрагмент коллективного исследования
группы учащихся енисейской средней школы № 1
“Изгнанные в Сибирь глазами потомков”

ЕНИСЕЙСКИЕ ОКНА

ЕНИСЕЙСКИЕ ОКНА

В городе Енисейске – гимназии, монастыри и тюрьмы, все по соседству. Лагеря на этой стороне реки и на той. Здесь мужской лагерь, там женский. Есть народ на поселении. “С зоной у нас налажен взаимообмен, – рассказал директор казачьей гимназии Валерий Михайлович Карпачев, – оттуда рабочая сила, а отсюда одежонка и книги в тюремную библиотеку”. Да и как по-другому? – прямо за воротами школы учреждение ЧП 288/Т, старейшая тюрьма екатерининских времен.
Тут все от мала до велика прошли школу тюрьмы и ссылки. Все этапы перебывали: староверы, декабристы, народники… До сих пор сидят те, кто торговал валютой и показывал эротику.
В тюрьме, что напротив баскетбольной площадки, есть камера смертников, в ней столб, и человек ходит вокруг столба. Бывает, сбегают. Одни сделали подкоп и попали на внутренний двор тюрьмы вместо внешнего. А другой из бензопилы сделал вертолет и улетел на нем. Или как в сказке о царе Салтане: закупорили в железную бочку, заварили, и зек, когда выехали из зоны, выдавил днище и вышел вон…
Бегут очень часто весной, видимо, тяга какая-то. Бывает, даже месяц останется, а бежит, рассказывал директор, пришедший в педагогику с юрфака.
Внутри гимназии тоже посмотреть есть что. В одном из школьных зданий когда-то была больница, в которой лечились декабристы. А.Н.Якубович вылечился, а Бобрищев-Пушкин сошел с ума. И князь Шаховской тоже… Дому двести лет, крепкий; кованые замки, которыми славились енисейские мастера, до сих пор действуют. Сейчас здесь социально-психологическая служба и музей, показывала завуч школы Оксана Мосинцева. Лицо милое, а руки поцарапаны. Улыбнулась: зеки притащили из тайги двух медвежат, вот, погладила…
Чудный город Енисейск – тюрьмы, монастыри, купеческие дома с окнами неописуемой красоты (фряжская топорная глухая резьба), стриженные по-петербуржски деревья, декабристы, медвежата, дымящиеся трубы кочегарок, рыбаки на бревнах, молочный Енисей, огни на том берегу… Директор гимназии готов был подарить мне медвежонка. “Я бы вам дал, да как вы его увезете?”
Предлагал медвежонка и приглашал походить по острогам.
Я ограничился изучением документации.
Неподалеку от монастыря – дом с синенькими карнизами: “Управление исполнения наказаний”. Перед ним висит плакат, из которого ясно следует, что, пока мы тут выходили из застоя, устраивали перестройку и прочее, в стране шла без всяких революционных катаклизмов другая, та же самая история: в 1986 году рождалась ИТК № 5, в 1990-м вставала на ноги Е-500…
И даже если, как сказано на плакате, “нумерация ИТК-поселений № 37, 38, 39, 41, 42, 44 была изменена на № 1, 2, 3, 4, 5, 6 соответственно”, кого это может обмануть? Производство шпал и тары стабильно растет, клуб в Епишине, школа в Шишмареве и многое-многое другое строится, как и раньше, людьми, “твердо вставшими на путь исправления”. И реклама “К вашим услугам” – тоже зековская. Реклама и флаг на мачте, поднятый по-советски перед учреждением ЧП-288/2 в честь какого-то экипажа.

Последняя любовь Колчака и вторая жена Буденного

“В течение двух лет мы работали над темой “Влияние тоталитаризма на судьбы людей”. Наш город имеет к ней непосредственное отношение. Енисейск в середине 30-х годов был переполнен “врагами народа”. Власти не успевали расселять конвоированных из Красноярска ссыльных. История нашего города не может считаться объективной без изучения судеб людей, которые составляли его повседневность. Наших родных…”

Из коллективного исследования
учащихся енисейской средней школы № 1
“Изгнанные в Сибирь глазами потомков”

Школа, где работала уборщицей жена Буденного

Школа, где работала уборщицей жена Буденного

Енисейск являлся конечным пунктом моего путешествия, а вообще-то с него начинают. Здесь пахнет северными просторами. Отсюда и теперь до Ледовитого океана только Норильск и Дудинка, а когда-то это был край света, но, странное дело, производил впечатление цветущего губернского города в центре России. Таким по внешнему виду он и остался, пережив два пожара и наводнение, о котором напоминает отметка уровня воды на стене дома. Сохранилось то, что не сгорело и не утонуло: девять каменных церквей и два монастыря, дом благородных собраний и театры – один народный и десять школьных… По городу меня водила Наталья Иосифовна Балюта, специалист из управления образования. Мы обсуждали с ней тезис: тюрьма и ссылка есть единственно надежный, действующий государственный механизм развития народного просвещения.
Енисейск тому подтверждение. Смотрите, вон там, напротив музыкальной школы, где галантерея с балкончиком, показывает Наталья Иосифовна, жила женщина, которая стала прототипом пушкинской Татьяны Лариной. В жизни ее звали Наталья Дмитриевна, а мужа-генерала – Михаил Дмитриевич Фонвизин. После окончания срока каторжных работ в нерчинских рудниках ему было разрешено уйти на поселение. Фонвизины приехали в Енисейск в 1832-м и прожили тут три года. Наталья Дмитриевна стала родоначальницей здешнего цветоводства, а муж-генерал занимался в ссылке научной работой, его философские труды были известны в свое время. Почта работала исправно, приходили книги из Петербурга. Интересно, что когда Фонвизины прибыли в Енисейск, местная аристократия приняла их холодно. Ссыльного вызвал градоначальник и долго держал у себя. Жена заволновалась. Но спустя какое-то время в город приехал представитель Канцелярии Восточной Сибири и первое, что сделал, – нанес визит к Фонвизиным, “составил честь отобедать в их доме”, как записал купец Александр Игнатьевич Кытманов – легендарный летописец г.Енисейска, описавший его провинциальную жизнь год за годом, день за днем.
Из этой хроники мы увидим, что декабристы – эпоха в развитии здешних мест. Кто собирал говор? Кто первый сажал картошку? – спрашивает меня Наталья Иосифовна.
Возьмем ХХ век, сталинские пятилетки. Какие колоритные фигуры ходят по Енисейску! Некоторые ездят, как бывший генерал-майор Алексей Федорович Тодорский, ныне, представьте себе, возчик. Возит на лошадке воду. Подъезжает к Енисею, зачерпывает длинным черпаком и развозит по дворам. Водовоз – его официальный статус. А неофициально он самый желанный гость Енисейской городской библиотеки. Когда заканчивается рабочий день, Алексей Федорович роется в архивах, его часто можно видеть в музее. В пятьдесят четвертом году в город посылают нарочного с пакетом для Тодорского – “вручить срочно”. Разыскивают адресата. Где он? А тот в конюшне спит после рабочего дня. Нарочный вытягивается в струнку: “Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться”. У ссыльного глаза лезут на лоб. “Вам пакет”. Читает: постановление о реабилитации – и текут слезы, слезы… Уехал. Позднее в адрес музея пришла фотография, на ней генерал со всеми регалиями, подписано: “Моим дорогим друзьям из Енисейского краеведческого музея, которые очень помогли мне в трудные годы жизни…”

О своей семье Наталья Иосифовна рассказывает, что ее и брата, ныне заслуженного артиста России, учил музыке Ананий Ефимович Шварцбург – прекрасный музыкант, тоже ссыльный. Он собрал хор в семьсот человек и дирижировал этим хором, стоявшим на трибунах стадиона. Вот здесь, показывает она на городской стадион, представляете, какую надо было сделать работу, чтобы такой огромный хор запел?..
В 1953 году Шварцбург сказал их маме: “Елена Петровна, мальчик не должен бросать. Мальчик должен заниматься, у мальчика большое будущее”. Но как здесь, в Енисейске? Он развел руками и дал адрес. “Пальчики надо ставить, пальчики” – это говорил уже другой учитель, бывший профессор Рижской консерватории. Однажды он сказал: сегодня я заниматься не буду – пришла реабилитация… Она была девочкой, но запомнила: сидит седой мужчина, обхватил голову руками. Отец похлопал его по плечу: “Ну ничего, ничего…”
Тут много было музыкантов. Оперная примадонна, певшая в свое время с Карузо, – Клара Спиваковская. Перед второй мировой вышла замуж за дипломата, который оказался немецким шпионом. Его расстреливают. А семью высылают на север, в 50-е годы сын Александр Александровский работает в Енисейске фельдшером “скорой помощи”. Он же – один из лучших актеров Енисейского народного театра, который был основан в XIX веке. Сохранились старые афиши благотворительного концерта, который давали в четыре руки директор музея и городской голова (“Такое произведение? – изумились в столичной консерватории спустя столетие. – В Енисейске? Это невозможно…”).
Тут много было невозможного. Вот, показывает мой гид, в этом соборе вел службу епископ Лука. В миру – Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, профессор, ученый-хирург с мировым именем, лауреат трех сталинских премий. Его хотели расчленить: скальпель или Бог? Он оставался цельной личностью и трижды оказывался в тюрьмах и ссылке. “Я опять начал голодовку протеста – чекист, очень вежливый человек, стал бить меня ногой, обутой в сапог…” – пишет епископ Лука в своих мемуарах. Никогда не снимал рясу (при запрете появляться в ней отказывался читать лекции). В операционной, где бы ни оперировал – в медицинской академии или в бараке в Туруханском крае, на тумбочке стояли икона, зажженная лампада. На больном непременно ставил йодный крестик – там, где собирался оперировать. Глазные операции Луки многим вернули зрение. Его церковные проповеди, вспоминает Благочинный Енисейских церквей, протоиерей отец Фаст, тоже многим памятны. Говорил просто, но слова весомые. В ту пору часто можно было услышать: “Лука так сказал”. Высший авторитет…
Во время войны – начальник всех эвакогоспиталей края. В сорок третьем открывал Покровский собор, вел службу в нем. А после войны уже не считался ссыльным, служил, преподавал, оперировал, дожил до глубокой старости, и уже ни один человек на свете не требовал от него, чтобы выбирал между скальпелем и Богом.
Да, много людей тут побывало удивительных. Многое накоплено и утрачено. В 1937 году в Енисейске случилось страшное наводнение, уровень воды дошел до второго этажа, по городу плавали лодки. Вода пришла неожиданно и ночью. Ночь, вода идет валом…
Тут много странных совпадений. Наталья Иосифовна рассказывала, что у них за стенкой в коммунальной квартире жили сестры Лаврентия Берии и научили бабушку жарить помидоры.
В одни и те же годы в этом маленьком городке оказались последняя любовь Колчака и вторая жена Буденного. В разных лицах, естественно. Анна Васильевна Тимирева, последняя любовь Колчака, в 30-е годы жила в Енисейске. “В ссылке?” – наивно спросил я Наталью Иосифовну. “В ссылке, в ссылке, а как же? – удивилась она. – Анна Васильевна для экспозиции “Так жили рабочие, так жили буржуи” делала макет внутреннего убранства дома Тонконогова, там очень красивые шторы с ламбрекенами… А жена Буденного служила уборщицей в бывшей гимназии. Да вы сами туда зайдите…”

“Есть на карте место”

Я зашел в школу. Она называлась не гимназия, а просто общеобразовательная средняя школа № 1 г.Енисейска. Необычайно крутая, нигде не видел таких, школьная лестница. Ступеньки овальной формы, стершиеся от ходивших по ним ботинок. “Я бы не советовала эту лестницу вообще трогать. Это нечто иное, как время”, – сказала мне завуч Нелля Михайловна Дьякова, которую я до этого встретил в пустой чистой школе и битый час мучил насчет истории – зачем нужна эта история, как они ее используют. “Ну, лестницу используем, наверное”, – усмехнулась завуч. “Но какие крутые ступеньки!” – сказал я. “Мы привыкли. Нам кажется, так хорошо, – ответила она. – По ним Нансен шел…”
Сам Фритьоф Нансен, великий исследователь Арктики? В 1913 году он шел, оказывается, по этим ступенькам, заходил в классы и здоровался с мальчиками, “здоровыми, веселыми и бодрыми на вид”, как он позже напишет в книге “Страна будущего”. Книга – о России, о Сибири. О тех, что в тот памятный день собрались в рекреационном зале этой мужской гимназии, и Нансен рассказывал им о путешествии к Северному полюсу на “Фраме” в 1898 г. и показывал на большой карте, как они шли вдоль северного берега их великой Сибири, а потом носились во льдах.
“…Я говорил им по-английски, дети не понимали ни слова, но Востротин переводил им мой рассказ, и они, по-видимому, были заинтересованы и рады нашему посещению, которое длилось три часа. Всех учеников распустили на этот день, когда мы уехали, они гурьбой высыпали на улицу и побежали домой. Вот кому наш приезд, наверное, доставил истинное удовольствие”.
…Я поднялся по ступенькам крутой школьной лестницы, по которой поднимался Нансен, открыл дверь и вошел в тот самый зал, где он выступал и где ждали меня сейчас другие дети. И по другому поводу. Проект, который реализовывали эти дети, ученики одного класса, назывался совершенно не в духе Нансена: “Изгнанные в Сибирь глазами потомков”, и в нем эти мальчики и девочки рассказывали историю своих родных, репрессированных и сосланных в Красноярский край в 30–40-е годы ХХ века.
И карта, которую они показали мне – тех же, в сущности, мест, – была картой не путешествия, а конвоя, перемещения репрессированных из мест проживания в места отбывания ссылки. Из Москвы, Казани, Саратова, Кургана, Читы, Пировского, поселка Волчихи Алтайского края они “шли и шли, окруженные конвоем, бесконечные эти обозы, из снежной степи появляясь и в снежную степь уходя…”.
То так, по Солженицыну, то по-другому, по Цветаевой, дети откомментировали эту карту. “Есть на карте место / Взглянешь – кровь в лицо!/ Бьется в муке крестной / Каждое сельцо”.
Маленькая брошюра, которую ученики набрали на компьютере вместе с молодой учительницей истории, – об этих местах, “сельцах”. Использовали устные источники, воспоминания, семейные архивы. Я спросил детей: как отнеслись к этому их родные, бабушки, дедушки? Заинтересованно, ответили дети.
Кто-то из дедушек и прадедушек живет еще дальше, на севере, правнуки им написали, и они ответили. А иногда некому было отвечать, и дети отвечали за них.
“Это был 1937 год. В один обычный день подошел ко мне председатель, Селиванов Николай, и спрашивает: “Что, Устин, как у тебя дела, как работается?” А я ему отвечаю: “Да как работается – плохо. Трудодни не платят – бедствуем”.
На следующий день меня забрали, я даже не успел собрать с собой какие-нибудь вещи. И осталась моя Евгения с четырьмя детьми. Нас везли, как я понял, дальше на север, в Норильск. Холод, голод… Некоторые даже не выдержали и замерзли. А оставшихся в живых расстреляли, в том числе и меня…”

Аня СТЫЖНЫХ,
10 класс – от лица своего прадеда У.П.Мизонова

1913 ГОД. МУЖСКАЯ ГИМНАЗИЯ Г.ЕНИСЕЙСКА. УРОК ЗНАМЕНИТОГО ФРИТЬОФА НАНСЕНА

1913 ГОД. МУЖСКАЯ ГИМНАЗИЯ Г.ЕНИСЕЙСКА.
УРОК ЗНАМЕНИТОГО ФРИТЬОФА НАНСЕНА

СТО ЛЕТ СПУСТЯ. В ТОМ ЖЕ ЗАЛЕ

СТО ЛЕТ СПУСТЯ. В ТОМ ЖЕ ЗАЛЕ

Мы сели с ребятами на стулья в этом зале, где выступал Фритьоф Нансен, только лицом не к двери, а к окну – за сто лет изменился интерьер, и стулья были повернуты в обратную сторону. И я задал детям, семи девочкам и одному мальчику, этот затертый, слишком общий вопрос, хотя знал, что на него нет вразумительного ответа: зачем знать историю? И более конкретные вопросы: что вы испытываете сегодня – злость? смирение? досаду? обиду? горячую ненависть?
Они ответили по-разному.
“Конечно, – сказала одна, – я уже не помню, как там было, да и какая разница, но чаще всего возникает чувство горечи. Ведь они ничего не делали. За что – в Сибирь?” “Почему не в Крым”, – усмехнулась завуч, тоже из ссыльных.
“А у меня, – сказала другая ученица, – ощущение не то что печали глубокой, да, обидно, досадно, но все-таки я оказалась здесь, среди таких же потомков, как я…”
“Нет, правда, не было бы ссылки – не основали бы нашу деревню Шайтанку, где встретились мои бабушка и дедушка, и меня бы не было”.
“А я думаю: чем ближе к тому времени, тем ощутимее боль, печаль, а чем дальше, тем слабее. Мой прадедушка озлобился, а его сыновья уже не были озлоблены, дедушка потом вернулся в село и стал председателем колхоза. И до сих пор у меня нет плохого чувства к нашей родине, даже к Советскому Союзу, который у нас был”.
“А мне, например, стыдно за свою страну, – сказала одна из учениц, – что она могла так поступать с людьми. Когда я разговариваю с дедушкой, он плачет…”
Мы с завучем Неллей Михайловной спросили ребят, как они думают, в каком состоянии находились их прадеды, когда валили лес, тащили волокушу. Могли бы действительно вредить – и это было бы правильно – этому строю, а они честно работали, достойно жили. Что ими двигало? Может быть, страх двигал? “Мне кажется, – ответил мальчик, – что страха не было. Бояться уже нечего было. Куда дальше?”
Вот и я о том же, думаю применительно к сегодняшнему. Еще есть чего нам бояться или уже нам бояться нечего? Хочу вместе с детьми понять, что чувствовали тогда их предки, не могли не чувствовать: слова, фальшивки, статьи УК РФ могут быть другие, а чувства… Местная партийная ячейка недовольна: не так в школе воспитывают! Не на тех примерах… “А детям будете передавать?” – спросил я ребят. “Дети должны учиться на примере родителей, – засмеялись они. – Мы это для детей и делаем”.
В педучилище, где преподает их учительница истории, прошла конференция “Культура и ссылка”, и там, рассказали мне ученики, были другие ребята, из других школ и поселений, подобные нам, они тоже записывают про своих родственников, и мы им предложили войти в альманах и объединиться. “…Пережив и приняв боль родных как свою, – пишут ученики в своем исследовании, – мы иначе смотрим на историю. Прошлое позволило нам ощутить корни, соотнести свою жизнь с другими масштабами. Будущее зависит уже не от старших поколений, а от нас, которым сегодня по 14–15 лет”.
Сибирь, страна будущего…
На прощание я спросил про школьную уборщицу, жену Буденного, и дети рассказали, что да, в их школе действительно работала Ольга Стефановна Михайлова-Буденная, вторая жена легендарного маршала-героя. Красивая женщина, талантливая певица Большого театра. После ареста она двадцать лет отсидела в лагерях и в сорок седьмом была сослана в Енисейск. Находилась в школе на должности сторожихи и уборщицы, пройдя двухнедельный испытательный срок (сохранился приказ по школе
№ 75, параграф 2). Как рассказывают знавшие ее, Ольга Стефановна ни с кем не общалась, кроме секретаря школы, тоже ссыльной. Часто делала маски на лицо. Первое время, поселившись в городе, ходила в белом костюме, в перчатках до локтя, на нее обращали внимание. Отдушиной для нее был енисейский театр, куда она приходила при параде, а жители – в фуфайках (это был народный театр). Другим запомнилось, как Буденная несла охапку дров, уже в фуфайке, ей тяжело было… Еще рассказывали, как однажды Анна Ефимовна Цветкова, тогдашний директор, пришла в школу и услышала, как Буденная играет на фортепьяно. Увидев директора, та упала на колени и просила прощения… Та же Анна Ефимовна рассказывала, что Буденная просила разрешения преподавать в школе французский, директор сообщила в НКВД, и ей отказали.
Еще ученики обнаружили, что в 1949–1951 годах Буденная жила на квартире у Геры Яковлевны Безруких. Получала посылки от племянников – одежду и продукты. Была еще не сломлена. Но уже тогда у нее стала развиваться психическая болезнь: из старых простыней она шила шляпки и написала донос, что хозяйка – купчиха. Ее выгнали из квартиры. Она сломалась, попала в психиатрическую больницу… “Не было известно ни одному музею, – сообщили мне ребята, – это наше открытие”.
“А Буденный, как он на это реагировал?” – спросил я. “Он женился в третий раз”, – сказал мальчик.

Фото автора


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru