ДРУГОЕ ОБРАЗОВАНИЕ 
 

Обучение и учение

Школа сегодня занимается обучением, а чтобы человек чего-то достиг, ему необходимо освоить навыки самостоятельного учения

Нештучное производство

Успешными в школе могут быть далеко не все дети. Дети ли не такие, или школа не умеет работать с разными – это такой же неразрешимый вопрос, как и тот, кто появился раньше – курица или яйцо.
Если школа не для всех, куда деваться, как выжить, как избежать унижения и нервных стрессов тем, кто для массовой школы не подходит? Ведь не подходящий для школы вовсе не значит не подходящий для жизни.
Бывает, скорость, с которой ребенок может усваивать информацию, не совпадает со скоростью школьного конвейера. Она может быть и быстрее, и медленнее, может быть разной в разных областях. А что делать тем, чьи интересы вообще выходят за рамки школьных предметов?
Врач и педагог Евгений Рудаков рассказывает, как прошлым летом в одном из интернатов для умственно отсталых детей встретил мальчика-скульптора, который лепил фигурки зверей настолько мастерски, что казалось: собаки готовы залаять, заяц прислушался и вот-вот сорвется бежать, а лиса принюхивается – взяла след. Это звери не просто выполненные в правильных пропорциях, но с характером, с точно переданным движением… Но школе пришлось списать его в необучаемые. Для школы не важно, что он может быть самостоятельным, способным работать и обеспечивать себя. Он не тянул математику, а у школы нет таких способов работы, которые сделали бы его, именно его учебную жизнь осмысленной и наполненной…
А могут у ребенка возникнуть проблемы вовсе не от его личных качеств, а из-за жизненных обстоятельств. Например, школьнику нельзя болеть, ведь учеба поставлена на поток. В сильных школах детей после болезни так загружают, что об адаптационном периоде говорить не приходится: надо учить и сдавать зачеты по всем пропущенным темам и успевать за новым материалом. То, что даже после гриппа ребенок ослаблен и режим у него должен быть щадящим, школа не может принять в расчет: программа есть программа. В слабых школах пропущенные темы, как правило, остаются белым пятном и часто становятся черной меткой, с которой, по недавно проведенным исследованиям, начинается череда учебных бед, перерастающая в общую школьную неуспешность.
Ребенок в обычной школе не может изменить в своем обучении ничего. Он может только саботировать то, что ему невыносимо. И в свободное время заниматься тем, что ему действительно важно. Но школа претендует на все время ребенка, она предлагает старшекласснику 12–14-часовой рабочий день.

Народная учительница Софья ЛЫСЕНКОВА:
– Как-то ко мне в класс перевели девочку, которая до того училась в очень престижной гимназии. Лиза очень хотела рисовать, но на рисование там не оставалось времени, еще и учителя говорили: ”Художественная школа – это твое личное дело”.
Да это же все равно что сказать: меня не интересует твоя жизнь! У нас девочка смогла заниматься рисованием столько, сколько ей хотелось. А недавно я встретила Лизину бабушку, и она рассказала мне, что Лиза учится в художественном училище: “Софья Николаевна, какие Лиза портреты пишет!”

Игорь ЧАПКОВСКИЙ, директор московского семейно-педагогического центра “Очаг”:
– С 70-х стало уменьшаться число математически одаренных детей, в последнее десятилетие выросло число явных гуманитариев, а еще стали заметными творчески одаренные дети. Может быть, просто для них появилась возможность выживать. Они по-другому видят, по-другому воспринимают, по-другому осваивают. В традиционную школу они не вписываются. Я заметил, что поучиться тому, чему учатся все, они могут только после того, как удовлетворена их творческая потребность. Буквально: с утра полепили – после обеда могут позаниматься. Пока не полепили, и заниматься не могут. Как их учить традиционной школе?

Да, для школьной машины подходят далеко не все винтики. Те, что не завинчиваются с легкостью, школа просто списывает в брак. Брак сортируется на два потока. Одни – неспособные, отстающие. Их – в коррекционные классы, коррекционные и вспомогательные школы. Другие, оттого что им не по размеру школьное устройство, еще и хулиганят. Их – в колонии.

Крепость можно взять не только штурмом

Но один метр нерушимой границы вокруг государственной школы все-таки уже открыт. Оказалось, можно и не сидеть одиннадцать лет за партой.
Появились разные формы получения образования. Возможность очной, очно-заочной, заочной форм, формы семейного образования, самообразования и экстерната записана еще в Законе “Об образовании”, сохранилась она и в обновленной редакции, несмотря на то, что кое-кто усматривал в этом опасность. В отличие от многих других положений это стало развиваться и претворяться в жизнь.
Изменение это серьезное, потому что под обязательным образованием в советские времена понималось буквально следующее: образование можно получить только за партой советской школы, то, что приобретено как-то иначе и где-то на стороне, образованием не считалось.
Экстернат – точка в нашем образовании, в которой сходится вся проблематика, связанная со свободным обществом, свободой человека. Он позволяет сделать образование индивидуальным, причем не на уровне лозунга, а на деле. Сам ребенок вместе со своими близкими может взять на себя ответственность за свой жизненный путь. Конечно, и сейчас у нас обязательное основное общее образование. Но вдруг стало очевидным, что образованием могут считаться не только те знания, которые получены в школьных стенах. Для того чтобы получить образование и, что в нашей жизни еще важнее, документ о нем, не обязательно лезть в узкое бутылочное горлышко традиционной школы. Объем и ассортимент знаний пока выбрать нельзя. А вот форму их получения уже можно. Может быть, это только начало? Дойдем и до выбора предметов?

Игорь ЧАПКОВСКИЙ:
– Возросшая популярность экстерната определяется выбором родителей. Ведь именно они должны написать заявление о переводе ребенка на эту форму обучения. Экстернат пользуется спросом не по позитивным мотивам: люди знают, что идти по этому пути тяжело, но некуда деться. Иногда складываются ситуации, что от школы надо спасаться. По моему мнению, спрос на экстернат, семейное образование растет потому, что государственная школа не выполняет своих функций, не учит и не обеспечивает безопасности.
Но альтернативные формы получения образования – это сегодня еле пробивающаяся травка в отдельных точках на карте нашей Родины. Но она вырастет. Есть социальный заказ. Становится больше родителей, которые готовы защищать своих детей и их интересы. Растет и неудовлетворенность системой.

Рассказ мамы:
– В самом начале десятого класса дочь пришла домой и твердо сказала: “В школу я больше не пойду, можешь забирать документы”. Бывают дети, которых можно уговорить, убедить, приказать наконец. А мою можно сломать, но согнуть нельзя. Так было буквально с рождения.
Страшно было ужасно. Тем более что это был лицей, после которого совмещенные экзамены – прямая дорога в вуз. Первым делом я пошла в школу и попросила завуча ровно о противоположном: чтобы документы пока оставались в школе, вдруг одумается, вдруг захочет вернуться, мы нагоним, позанимаемся… Бывает, что учителя относятся к родителям, да и к детям по-человечески. Елена Андреевна, так зовут завуча, документы оставила, но мне сказала, что девочка моя не вернется: “Кто же сам по своей воле в тюрьму возвращается, побывав на свободе?”
Была и еще одна очень непростая позиция – бабушка и папа: “Почему ты не можешь ей приказать, ты же за нее отвечаешь. Что можно делать в этой жизни с девятью классами образования? Она потом тебе скажет, что это ты виновата. Папа – отличник, дедушка – отличник, прадедушка... все с высшим образованием…” Я, как могла, держала оборону, прикрывая дочку, а сама обошла или обзвонила все экстернаты, которые были на тот момент в Москве. Узнавала, какие формы, какие условия. Но на девочку не давила. А она сидела дома и писала… роман. И так не месяц и не два. Только в январе она вдруг спросила: “Что-то ты говорила про экстернат?”
Сначала мы сходили в такую школу, где надо было посещать занятия несколько раз в неделю. …На один день. Больше дочь не захотела. Тогда пошли в другую, где можно было просто сдавать экзамены, готовиться самостоятельно. Выдали учебники, билеты. И за два с небольшим месяца дочка сдала 15 экзаменов. Захотела сдать второй иностранный, и это ей организовали.
Так получилось, что на год раньше одноклассников мы поступили в университет.

Знания родятся от желания

Рассказ папы:
– Девятый класс дочь закончила хорошо: больше пятерок, по физике, математике – четверки. А по химии – четверка еле-еле. Маша – очевидный гуманитарий. Но в том, что она будет учиться и дальше, никто не сомневался. В десятом классе с химией совсем не заладилось. Мать ходила разговаривать с учительницей, пыталась объяснить ей, что химия – не дело Машиной жизни, но разговор, видимо, не получился. Еще немного помаялись, и Маша решила уходить в школу-экстернат. Мне ужасно не нравилась эта затея. Но, в конце концов, это ее жизнь.
Самое интересное началось, когда Маша стала готовиться к экзаменам. Я – физик. Пока дочка на пятерки сдавала гуманитарные предметы – не удивлялся. Но когда дошло дело до математики и физики, предложил ей свою помощь. На каждый предмет по неделе, а надо осилить программу десятого и одиннадцатого классов. Маша сказала, что все, что сможет, подготовит по билетам сама, а то, что будет непонятно, спросит. Когда я сел с ней накануне экзамена по физике, удивлению моему не было предела. Это был просто шок. Она практически все знала. Все прочла, во всем разобралась, все могла ответить. Если бы я не убедился в этом сам, никогда бы и никому не поверил, что такое возможно: то, с чем в школе сидят два года, и то мало кто понимает, человек, совсем не склонный к предмету, выучил за неделю. Что это за феномен? И тогда я понял то, что очевидно для всей жизни, кроме школы: человек может что-то сделать только тогда, когда он понимает, для чего он это делает. Вот бы проанализировать этот экстернатный феномен и попробовать учить не математике или физике, а учить хотеть, видеть цель. Рабский школьный труд с чужими целями, чужими принципами, чужим содержанием – самый непроизводительный труд в мире.
Вот бы организовать регулярные встречи выпускников экстерната с учителями общеобразовательных школ. Может быть, тогда многие задумались бы, что же за резервы открываются в ребенке после того, как он выскакивает из общего строя и оказывается один на один со своим будущим, оказывается сам в ответе за себя. В каждой школе, принимающей экзамены экстерном, рассказывают поразительно похожие истории о том, как ребенок, не изучавший совсем, например, физики, за две недели осваивает курс и сдает экзамен.

Две правды про экстернат

Альтернативные формы получения образования, и в первую очередь экстернат, – это освобождение от необходимости ходить строем, и уже поэтому большое благо. Но воплощаться на практике даже такое благое дело, видимо, может по-разному. Резко отрицательное отношение к экстернату некоторых учителей традиционных школ иногда вызвано просто незнанием, а иногда и слухами о нарушениях, которые, к сожалению, встречаются.
– За аттестатом должны быть знания, большая работа, а когда аттестат получен экстерном, можно сказать, что корочку купили, а ведь знания-то не купишь. – Это мнение директора одной из престижных смоленских школ.
А вот взгляд молодой учительницы, которая работает в одной из московских школ-экстернатов:
– С теми, кто пришел получать образование экстерном, работать могут или совершенно равнодушные люди, или такие, как я, у кого так сложились обстоятельства. У меня, например, маленький ребенок. Но даже в такой ситуации нет моральных сил высиживать в пустом классе, когда у тебя по расписанию платное занятие для экстернов, на которое никто не пришел. Дело в том, что они считают: если за занятия заплатили, посещать и что-то усваивать не обязательно, можно рассчитывать на нормальную оценку на экзамене. Им не нужен мой предмет, им нужен только аттестат. А мне хочется себя уважать. Как только подниму дочку, отсюда уйду.

Неприятно, но разве в очной школе, в которую дети ходят каждый день, все относятся к каждому предмету добросовестно? И разве учительская беда под названием “три пишем, два в уме” больше не давит на учителя? В обычной школе, правда, у него есть слабая надежда, что, посидев на уроке, хоть что-то ученик усвоит. Вот два свидетельства недавних экстернов.

Настя, студентка 4-го курса МГЛУ:
– Я понимала, что для поступления в иняз моей школьной подготовки недостаточно. После девятого класса я сдавала экзамены в лицей при лингвистическом университете, но с треском провалилась. Оставалось два года на подготовку, вроде бы не так уж и мало, но мне казалось, что я ничего не успеваю. И тогда я решила окончить школу экстерном и год полностью посвятить подготовке к поступлению в университет. Родители согласились с моим решением, потому что для них, как и для меня, важнее всего было мое поступление.
Аттестат я получила еще до того, как мои бывшие одноклассники окончили десятый класс. Я могла в тот же год поступать, но мне совсем не хотелось снова потерпеть фиаско, и я не стала пробовать. Целый год занималась с репетиторами, ходила на курсы английского. Когда пришло следующее лето, я была уверена в своих знаниях и поступила в университет легко.
Сначала я стеснялась говорить, что заканчивала школу экстерном, по крайней мере старалась не афишировать такие подробности своей биографии. Но теперь все чаще слышу, особенно от студентов младших курсов, что они заканчивали школу экстерном. И никто не стесняется.
Но вот недавно я опять слышала, что закончить экстерном – то же самое, что купить аттестат. По-моему, неправда. В конце концов, за деньги можно, наверное, и свою обычную школу закончить, фактически не учась, это уже зависит от ученика и от школы.

Виктор, студент 3-го курса истфака МГУ:
– Я понял, что самой большой моей проблемой в школе была необходимость разбрасываться, заниматься сразу и тем, и этим. Наверное, у меня в голове не умещается больше одной мысли, одного важного дела. В экстернате за неделю перед экзаменом я прочитывал учебник (обычно два учебника: за десятый и за одиннадцатый классы), сам спокойно разбирался во всем, что было непонятно, успевал посмотреть и дополнительную литературу. К самым нелюбимым предметам я стал подходить как к трудной задаче, которую надо решить; впрочем, по химии и по физике, с которыми в школе у меня все было совсем плохо, мне пришлось взять несколько частных уроков. Так или иначе, я шел на экзамен с уверенностью в своей подготовке. Когда мои бывшие одноклассники узнали, что я сдал химию на “четыре”, кто-то сказал: “Конечно, в этих экстернатах всё куплено, все двоечники там – отличники. Между прочим, в некоторых вузах не принимают таких аттестатов”. Что сказать об этом? Аттестаты принимают везде. Что касается двоечников… Я из двоечника стал почти отличником только потому, что нашел способ обучения, который мне подходит. Сейчас я учусь в университете (поступил на год раньше своих одноклассников) и вполне доволен: это совсем не похоже на учебу в школе, которую я вспоминаю как страшный сон. Очень помогают и приобретенные навыки самостоятельной подготовки, и умение сдавать экзамены.
И в министерстве, и в Московском департаменте образования, только услышав слово “экстернат”, сразу начинали волноваться, оправдываться и рассказывать, как много сделано для наведения порядка в этой области. Теперь существует положение, доработанное и дополненное, в котором однозначно трактуются все вопросы. Часто в экстернат дети убегают от конфликтов с одноклассниками или с учителями. И тогда, конечно, они меняют школу. Но бывает экстернат не от чего-то, а для чего-то. Очень интересный опыт сложился за три последних года в московской 1410-й школе.

Галина ЮСУПОВА, директор 1410-й школы:
– Наша школа с углубленным изучением испанского и английского языков. Дети у нас такие, что сами нагружают себя выше всяких требований. Языком готовы заниматься часами. И если такие толковые ребята берутся освоить самостоятельно образовательный минимум по какой-то дисциплине, то почему не пойти им навстречу?
Мы размножили положение об экстернате и раздали в каждый родительский комитет в средней школе. В конце учебного года принимаем от родителей заявления, в сентябре, до тарификации, еще раз встречаемся с родителями и с детьми и обсуждаем все детали.
На полном экстернате у нас всего трое детей, да и то те, кто живет с родителями за границей. Экзамены они сдают у нас, когда приезжают в Москву. А 56 учеников в этом году выбрали от одного до семи предметов для самостоятельного изучения и будут сдавать экзамены экстерном. Для старшей ступени такая возможность – большое благо. Мы много работаем над формами отчетности. Кому-то удобно сдавать по билетам, но кто-то выбирает творческий экзамен, например научно-исследовательский проект с компьютерной презентацией. В нашей школе две сессии: зимняя и летняя.
Учителя сначала сомневались. Надо было перешагнуть какие-то закоренелые учительские амбиции: ах ты такой умный, сам все можешь, ну, я тебе покажу, что ты себя переоцениваешь… Объясняли, обсуждали на педсоветах, что экстернат – это не дополнительная нагрузка для ребенка, а возможность выстроить его индивидуальную траекторию, и не надо каждому предметнику тянуть одеяло на себя, разрывать ученика даже при том, что дети у нас работоспособные, многое могут.

Школа общения или школа долготерпения?

Хорошо, когда свой индивидуальный путь можно выстроить, не уходя из родной школы, от друзей, от привычных стен или, например, от языка, который школа дает на хорошем уровне. Но чаще дети, чтобы перейти на экстернат, уходят в другую школу. И это тот важный пункт, по которому многие учителя не могут принять экстернат как достойную альтернативу общей школе. Уже махнув рукой на спор о ценности или бесполезности тех знаний, которые дает школа, они говорят, что только здесь, только в классе, можно научиться самому важному в жизни: научиться общаться. Но у ребенка, который не ходит каждый день в школу, освобождается время, появляется возможность стать членом многих кружков, секций, клубов по интересам. Кроме того, у школьного общения есть один явный минус: раз заняв невыгодное для своего развития положение в коллективе, причем не без помощи педагога, ребенок может застрять в нем на 11 лет. Далеко не всегда и не везде учитель думает о том, что каждый ребенок должен быть в чем-то самым лучшим. Как говорил Сухомлинский, один может быть лучшим математиком, а другой лучше всех сажает редиску! Чем больше у ребенка разных коллективов, тем больше социальных ролей он освоит, научится быть ведущим и ведомым, старшим и младшим, лидером и членом команды. Так что и монополии на возможность предоставить место общения у школы никогда не было и нет, несмотря на то, что она стремится сейчас детей загнать в свои, часто довольно унылые, стены на полный день. Но лучше поговорить с самими бывшими экстернами, которые сейчас уже могут оценить плюсы и потери своего шага.

Лиля, студентка 3-го курса ВШЭ:
– У нас был очень хороший класс, но в одиннадцатом все изменилось. Атмосфера стала такой, что я не смогла там больше оставаться; это трудно объяснить, у меня не было ни с кем конфликта, и проблема в общем-то была не у меня лично – просто как будто мы все друг другу очень надоели. Стали ссориться – все со всеми. И все чувствовали, что дальше так продолжаться не может; многие рассуждали: вот уйти бы куда-нибудь, хоть в экстернат… Но только на словах. А я в один прекрасный день пришла домой и сказала: больше в школу не пойду. Сидела дома, читала книжки, никого не хотела видеть. Мои родители чуть с ума не сошли. Прошла неделя; вернуться в свой класс я не могла. Мама стала искать для меня другую школу, в одну мы с ней даже сходили. Но я поняла, что ничего хорошего из этого не получится, была в таком состоянии, что не могла идти к людям, идти в новый класс. Я начинала плакать, как только меня спрашивали про мою школу и класс. Посидела дома еще неделю, поплакала, немного успокоилась и пришла к выводу, что остается только экстернат. Мне казалось, что я как будто выпала из жизни. Родителям было очень страшно – я как-никак бросила школу. И где гарантия, что я ее закончу? Все-таки экстернат – это очень свободное плавание, можно никуда и не приплыть; в школе-то за тобой всегда кто-то присмотрит. И еще была проблема у родителей: что сказать родственникам и знакомым? Еще испугаются! Папа нашел выход: напоминал всем, что Ленин заканчивал университет экстерном.
И вот я сдавала предмет за предметом, постепенно приходила в себя. Прошло какое-то время, и я даже стала опять общаться с одноклассниками. Я узнала, что, когда я ушла, многие хотели последовать моему примеру, однако не решился никто. Но все относились к моему поступку с большим уважением.
И я, и они закончили школу, и почти половина моего класса поступила в тот же институт, что и я. Мы снова вместе. Я думаю, что сейчас у меня с бывшими одноклассниками хорошие отношения благодаря тому, что я решилась уйти в экстернат.

Зоя, аспирантка РГГУ:
– Одноклассники смеются, что я впереди планеты всей. В общем-то я всем довольна, но сейчас задумываюсь: а так ли это было нужно? Куда было торопиться? Филфак мой никуда бы не убежал. Если бы мне снова было шестнадцать и в руках у меня был бы аттестат, как шесть лет назад, когда я закончила школу экстерном, я бы лучше сэкономленный год потратила на что-то необычное и неожиданное, на пробу своих возможностей, например, попыталась бы поступить во ВГИК или в Литинститут… Почему я этого не сделала – я в общем-то знаю. Меня смущала неясность моего статуса. Я бросила школу, причем хорошую. Никто не знал, что будет со мной дальше. Всем казалось, что экстернат – это что-то подозрительное. Аттестат я получила, но мне нужно было поступить поскорее и с гарантией, словно обратно запрыгнуть в поезд. А в результате получилось, что год своей жизни я просто отдала в никуда. “Сказка о потерянном времени” наоборот. Так по крайней мере было, пока сын не родился.
Для меня экстернат был выход и для многих, наверное, тоже; и это было некое достижение, повысившее мою веру в себя. Но то, что я сама у себя украла год, – это не пустые слова. Просто такой социальной жизни, такого общения, как в школе, у меня не было больше нигде и, наверное, уже не будет. В университете все было уже совсем по-другому – не было ни такой интенсивности, ни такого тесного общения. И теперь я очень тоскую по школе – по школе как по месту, куда мы каждый день приходили общаться. А уже поздно. И мне очень жаль этот потерянный год общения.

Школа без выбора – тяжелая, скучная, перегруженная и неизбежная – похожа на специальный механизм для воспитания послушных, исполнительных, дисциплинированных. Она приучает подчиняться. Или ловчить. А выбор учит задумываться, задавать себе вопросы, осознавать свои желания – самоопределяться. Кем я хочу быть, с кем я хочу быть, за кого я хочу голосовать… Не массовое это у нас пока явление – самоопределение. И не очень-то стремятся его пестовать.
Но тем не менее, если в 1990 году школу экстерном закончили всего 942 ребенка, то в 2003-м – 18575. Правда, из них 11008 человек – в Москве. Это далеко не миллион американских школьников (столько экстернов было в США в 2000 году), но все-таки...

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"