ИДЕИ И ПРИСТРАСТИЯ
АНТОЛОГИЯ ТЕНИ

Снег и мел

В поисках современного реализма

В России все готово для зимы.
Скучны дороги, просеки угрюмы,
Могучие российские умы
Ворочают космические думы.
Последние задумчиво гремят,
В извилинах форсируя овраги,
Как будто на молочный комбинат
Везет кривой шофер пустые фляги…»

Сергей НОХРИН
Екатеринбург

В клубе эссеистов Рустама Рахматулина на моей памяти случилось только одно неудачное заседание. Посвящено оно было современному реализму. Соответственно присутствовали замечательные писатели, должные представлять настоящее этой школы: Василий Голованов, Светлана Василенко, Олег Павлов, Владислав Отрошенко, Михаил Тарковский. Завсегдатаи клуба явно предполагали в дискуссионном раже опровергнуть саму возможность реализма, но к тому, что предложили писатели, оказались не готовы.
Приглашенные заявили, что и сами не считают себя реалистами. Заявили убедительно (только Тарковский отмолчался). Продемонстрировали – правда, не примерами, а скорее концептуально – фантастическую, подбитую где буддизмом, где Андреем Платоновым, а где вурдалачьим сумраком глубинки подкладку своего мастерства. Едко сетовали на астигматизм критики, чем отбили рефлекторное желание уговорить хоть кого-то остаться при реализме. Бывалые эссеисты, способные любую неприятность развернуть в тысячелепестковый дискурс, подавленно молчали. Оказывается, Луна-таки делается в Гамбурге. Последние возможные защитники реальности один за другим заявляли о своих притязаниях на испанский престол.
Я сгущаю краски, но в тот момент происходящее мне действительно казалось нелепым. Талантливые люди, тексты которых вполне координированы, выверены точным наблюдением (если не всегда психологическим, то хотя бы этнографическим, не метафизикой, так метеорологией), легко, даже с презрением опровергли свою причастность к великой школе. Мол, мы и сами не знаем, как называется то, что мы делаем, но предложенной чести недостойны, хотя, возможно, где-то продвинулся уже и дальше реализма… Завсегдатаи пожали плечами, пожевали губами. Буддизм, сюрреализм, мифологическая хмарь, наползающая с краев русской земли, – все дела политкорректные, спору нет, мы и сами с детства в испанских инфантах, но обсуждать тут особо нечего. С тем и закрылось заседание.

Слово, утратив смысл
первоначальный, подобно
ключу, что вхолостую
поворачивается в замке…

Александр КУЛТЫШЕВ
Москва

Прошло некоторое время, но тот нелепый разговор все не шел из головы – и получал новые продолжения.
Так, Олег Павлов однажды опубликовал (www.russ.ru) запальчивую статью «Остановленное время», в которой несколько более четко обозначил свою позицию, а точнее – обиду. Он объявил, что писателям давно надоел виртуальный бой между реалистами и постмодернистами, раздуваемый критикой. Они занимаются более существенными вещами, что незаслуженно обходится вниманием. «Не было реалистов и постмодернистов там, где свое изображение обрели духовные состояния. Главным в современности всегда становится, по сути, один и тот же вопрос о Боге, то есть о правде на земле и выше…» Литература реабилитирует жизнь, стертую в обыденность, пробивается к ее боли. Драма этой работы в том, что она ведется обыкновенно в реалиях прошлого: «...с того дня, как кто-то начинает писать, он замыкается в остановленном для себя времени», выпадает из настоящего.
Интересно, что о своем невольном юродстве говорит один из самых заметных (и замеченных) современных прозаиков. И не похоже, что кокетничает. Полученная Павловым Букеровская премия не сняла ситуацию непонимания, а сделала ее более острой и абсурдной. Бунтарей машина общественного мнения закатывает в свой новостно-премиальный асфальт даже без особого сладострастия – с дисциплинированным снисхождением. Духовное с равным успехом пожирается формальным признанием и прочувствованной глухотой.
Сама реальность кажется виртуальной, потому что нарушена акустика – эхо восприятия. Сознание современника рябит, как ненастроенный телевизор. Трудно быть и называть себя реалистом перед читателем, в сердце которого нарушены пропорции неба и земли.

…Мы выпили звездное млеко.
Но горное эхо запело: «Вас нет!
Вы – жители старого века…

Это аукается с олимпийцем юный поэт Екатерина ЦЫПАЕВА (г. Алатырь, Чувашия) – со своего островка в пустоте. Или вот еще вариант разговора со временем (великим глухим):

…Я здесь существую почти без просвету
и становлюсь духовно горбатым.
И вправду трудно держать осанку,
когда на развалины смотришь с грустью
и сам с собой играешь в молчанку.
Но привыкаешь и к захолустью.
К местному говору, к этой фене
бритоголовых в монгольской коже.
Как гладиатор привык к арене...

Вячеслав ТЮРИН
пос. Лесогорск, Иркутская обл.

То, что в столице кажется глухотой, в провинции оборачивается пустотой, дырами в существовании.
И все-таки тем, кто действительно ставит вопрос о Боге, не стоит бояться замкнутости в остановленном времени. Движутся даже пузырьки в стекле. Бог не знает прошедшего времени. Он видит прошлое и будущее как одно пламя, единый стих.
А мы пока ждем рифму.
С этого головокружительного ощущения начинается реализм, который в наши дни жив не в прозе, а скорее сжат в поэзии, почти неслышной.

Когда-нибудь все прекратится.
И все простят, и все простится.
Большое небо отразится
В неизмеримой глубине,
где далеко, на самом дне
мел возникает и слоится,
чтобы однажды возродиться
в большой неведомой стране.

Сергей НОХРИН

Все стихи взяты из книги «Приют неизвестных поэтов (Дикороссы)». М.: ИД «Грааль». 2002. Этот драгоценный сборник, составленный поэтом Юрием Беликовым, еще одна отважная издательская попытка явить России не просто потаенные таланты, а почти голубиную книгу, новый миф, новый пафос. В книге три раздела: «Невидимы держатели скрижалей», «Мел возникает и слоится», «Необученные кони навязались в экипаж» – поэтов объединяют по характеру судьбы, по взаимоотношению с жизнью и смертью. Не голубиная книга, конечно. Голосовой документ времени, очень горький.
Скрижали, мел, кони. Снег и грязь.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"