ТЕОРЕМА СОЦИУМА

Школа пытается удовлетворить требования общества к подрастающему поколению. Но эти требования всегда противоречивы, и уж особенно – во времена больших перемен, когда между поколениями пролегают не годы – эпоха. Как быть школе в такой ситуации? Особенно, если представления о самой свободе в обществе тоже противоречивы?

Поколение next: две стороны свободы

Мировоззрение подростков формируется не только благодаря принятию ценностей “взрослого” мира, но и за счет протеста против этих ценностей

С того момента, когда молодой человек сам начинает ощущать себя взрослым, его готовность быть воспитуемым резко падает, он жаждет партнерских отношений со старшими. Главные критерии “взрослости”, судя по данным опросов, – самостоятельность (27%) и становление личности, готовой принимать на себя ответственность (12%).
Как показывают наши исследования, в возрасте 14 – 18 лет соотношение тех, кто ощущает себя взрослым, и тех, кто не считает себя таковым, 1:2; в возрасте 19 – 24 года – 2:1; в возрасте 25 – 30 лет – 9:1. Как видим, после окончания средней школы притязания на взрослость развиваются особенно стремительно, причем существенных различий между юношами и девушками здесь не наблюдается. А сами взрослые видят этот же процесс взросления совершенно иначе: многие из наших собеседников заявляли, например, что человек выходит из детства и становится молодым после 30 лет.
Оценки, которые выставляют разные поколения друг другу, тоже культурно-поколенчески определены. Это наиболее заметно в ситуации интенсивных социальных преобразований: мы сталкиваемся с рассогласованностью представлений даже о границах возраста – и соответственно содержания того или иного периода жизни.
Сегодняшняя молодежь, говорят одни участники массового опроса, “более наглая, неуважительная”. “Мы родителей почитали, а они никого не уважают”, “Она более свободная”, “Сейчас она самостоятельно принимает решения, более свободно живет”, “Более уверенная и независимая”, – возражают другие. У нынешних молодых “отсутствует любовь к своей стране, к потребностям народа, своя рубаха ближе к телу”, продолжают спор первые; они “более разумны, рациональны, прагматичны”, не сдаются вторые. Их прагматизм означает “безответственность и эгоизм”. “Сейчас молодежь не думает о последствиях своих действий”, – выносят свое суждение первые. Да нет, не соглашаются оппоненты, у них “хорошие мозги и интеллект свежий”, поэтому они “более деловые и решительные”, это “ищущая, инициативная молодежь, эмансипированная свободой”.
“Критическая” позиция в отношении молодежи более распространена. Ее сторонники высказываются в полтора-два раза активнее, чем те, кто настроен нейтрально или доброжелательно. Так, говоря об отличиях сегодняшней молодежи от советской, половина опрошенных давала негативные характеристики, и меньше трети – позитивные.
Приведенный спор смоделирован из ответов людей на открытые вопросы. Но такое можно найти и в материалах фокус-групп (дискуссионные фокус-группы, далее ДФГ), в реальных дискуссиях, которые часто разворачивались вокруг разнообразных оценок и интерпретаций понятия “свобода”. На наш взгляд, это ключевой момент в отношении к молодежи и в отношении самой молодежи к себе, к взрослым, к миру.
Опросы и дискуссии на фокус-группах показали, что в обществе нет единого мнения: хорошо это или плохо – свобода применительно к проблеме воспитания. С одной стороны, полная свобода ведет к потере представлений о том, что можно, допустимо, а что – нет:
“Дали свободу, но не объяснили, что это такое. И контроля над свободой никакого нет… Нет государственной философии для молодежи. Когда сейчас встречаюсь с молодежью – он идет с сигаретой. Раньше его можно было принудить, а сейчас ударить я его не могу, потому что мне могут дать статью – ударил малолетнего. А он может в мою сторону все что хочет. Теория вседозволенности. Это приводит к тому, что мы имеем с молодежью в настоящий момент” (ДФГ, Санкт-Петербург).
“Тогда молодежь была более целеустремленной. Были какие-то цели, поставленные окончанием института, или что-то другое, какая-то цель поставлена, а сейчас более беззаботная. Очень многие из городской молодежи – маменькины сынки и дочки, они живут так,
безответственно… Не поймешь, чего хотят, чего нет, и не подступись. В советские времена верили во что-то там – партия, Ленин, боялись, что за какую-то провинность или проступок тебя из комсомола <выгонят>, или что не примут в октябрята, или в пионеры. Хорошо или плохо – это другой вопрос. А сейчас такой молодежи – единицы просто” (ДФГ, Москва).
С другой стороны, свобода понимается как возможность самостоятельного, свободного самоопределения в вопросе о том, чего ты хочешь от жизни, как гарантия от “навязанного выбора”, когда собственные интересы подменяются интересами чужими.
“Возможностей у них гораздо больше появилось, чем у нас было. То есть если человек целенаправленный, то может достичь таких высот, о которых мы раньше и не мечтали. Хоть и с отличием заканчивали институт, но у нас были рамки, и все. Сейчас можно и без поддержки государства молодежи самореализоваться, и главное – что та излишняя опека и запрограммированность ушла… Вот чем сегодня работающая молодежь отличается – они не боятся сменить место работы. Долго на работе они не задерживаются. Если раньше нам нужен был непрерывный стаж, то сейчас они приходят, изучили что-то, стаж наработали… Они постоянно свое резюме куда-то рассылают. Растут, своего добиваются” (ДФГ, Самара).
По-видимому, ту или иную позицию определяет если не реальная степень адаптированности, то субъективная оценка своей способности справиться, совладать с жизненными трудностями.
Отношение к свободе – верный индикатор разности поколений, особенно в наше время серьезных социальных сдвигов. Оно же определяет границы взаимопонимания молодых и старших, во многих случаях сужая возможности старших влиять на молодых.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"