ТЕРРИТОРИЯ РИСКА
Под грифом «детям до шестнадцати...»
Дозированные знания, экспертиза
литературных произведений, моральная цензура –
многие уверены, что именно так можно создать
здоровое информационное поле. Рискнем не
согласиться...
Какие качества информационной среды
нужны для воспитания духовно здорового
поколения?
Этот спорный вопрос обсуждался в Институте
социологии РАН на научно-практической
конференции «Задачи и методы проектирования
информационной среды, направленной на
формирование толерантного сознания у детей» в
конце прошлого года в рамках федеральной целевой
программы «Формирование установок толерантного
сознания и профилактика экстремизма в
российском обществе».
Почему этот вопрос спорный? Не только
потому, что педагоги, психологи, юристы и
социологи принялись дискутировать о методике и
механизмах создания «здоровой информационной
среды». Сам вопрос вызывает сомнение: возможно ли
вообще, а если возможно, то нужно ли,
целесообразно и разумно такое положение, когда
сама жизнь – вот такая, какая есть, а
информационная среда, об этой жизни
свидетельствующая, – совсем другая?
То, что информационная среда может не иметь к
жизни никакого отношения, хорошо знает старшее
поколение, помнящее советский агитпроп.
Информационная среда была именно
спроектирована, поэтому каждый советский
человек видел одно, слышал другое, умел читать
между строк и понимал, что ритуальные слова в
газете, на радио и телевидении – одно, а
реальность – совсем другое. Чем это закончилось,
известно.
Но если со зрелыми людьми такое обращение
неразумно и нецелесообразно, то, может быть, с
детьми и подростками оно необходимо? И для них
действительно требуется спроектировать и
воплотить в реальность какой-то особый
информационный мир? In usum delphini – «специально для
наследника». Эта крылатая латинская фраза
возникла при Людовике ХIV, когда для наследника
французского престола издали собрание античных
классиков, в котором были исключены все
сомнительные с воспитательной точки зрения
фрагменты.
На мой взгляд, это дело родителей – решать, какое
знание для их ребенка преждевременно, какое
требует родительского комментария, в каком он
сможет разобраться сам, а какое вообще не нужно,
потому что это не знание, а вздор и мусор.
Участники конференции придерживались иной точки
зрения, утверждая, что проектировать
информационную среду для детей очень даже
необходимо. Родительскому разуму они не
доверяли, и, надо признать, были к тому основания.
Социологические исследования
засвидетельствовали прискорбный факт: общение
родителей с детьми крайне недостаточно и
сводится большей частью к однотипным вопросам:
поел? уроки приготовил? в школе все в порядке?
Информационные ограничения для детей существуют
во многих западных странах: дневное телевещание,
например, отличается от ночного, и водораздел – 21
час, когда детей младшего возраста укладывают
спать. В США принят закон, по которому все
телевизоры производятся с кодирующим
устройством, так что родители могут запросто
отсекать нежелательные передачи. У нас таких
телевизоров пока нет, и трудно сказать, когда они
появятся, а тем более дойдут до каждой семьи,
поэтому участники конференции настаивали, что
нежелательные передачи должны отсекаться
изначально, то есть просто не попадать на экран.
Лариса Ефимова, консультант аппарата Госдумы,
рассказавшая о зарубежном опыте правового
регулирования деятельности электронных СМИ,
подчеркнула, что различные виды ограничений и
моральной цензуры есть и в Европе, и в Америке:
«Только у нас боятся нанести урон свободе слова и
не решаются ничего предпринять для защиты детей
от растлевающего влияния телевидения». Ефимову
горячо поддержала Вера Чудинова, доктор
социологических наук, представитель
Государственной детской библиотеки. Она считает,
что необходимо срочно ввести не только
ограничения и запреты, но и потребовать
перестройки телевещания в целом: «Что же
получается? Мы в школе и в семье учим ребят
высокому и доброму, а телевидение – совсем
другому! Такое рассогласование ведет к полной
дезориентации детей. Когда же мы начнем
формировать безопасную информационную среду
ради воспитания здорового поколения?»
Широкая общественность придерживается в
общем-то той же точки зрения. «Литературная
газета» вот уже целый год борется за изгнание из
телевещания таких передач, как «Большая стирка»,
«Окна», «Моя семья», и публикует в рубрике
«Остановите Малахова!» возмущенные письма
читателей.
Позиция зрителей-читателей вызывает удивление.
Их ведь никто не заставляет смотреть и слушать
Малахова. Остановить его очень просто. Не
смотреть – и все. Рейтинг упадет, и передача,
которая никому не нужна, испарится. Так нет же.
Сначала дружно смотрят, а потом дружно пишут в
газету, требуя остановить и запретить. Сама я об
этих передачах никакого мнения не имею, потому
что знаю о них только из выступлений
«Литературной газеты», а в натуре не видела.
Неинтересно.
Участников конференции встревожило и то, что
детей захлестнул девятый вал массовой
литературы – всех этих детективов, боевиков,
лавстори, фэнтези невысокого пошиба.
Группа экспертов под руководством доктора
социологических наук Тамары Адамьянц составила
список книг, которые можно без опасений давать
читать детям. Эксперты заявили, что ничего нового
современные авторы не создали, исключением стал
один Гарри Поттер, да и тот вызывал неоднозначные
эмоции. Безопасной литературой эксперты назвали
наших русских, советских и зарубежных классиков
– Сетон-Томпсона, Жюля Верна, Бориса Житкова,
Толкиена.
Экспертная группа Тамары Адамьянц ставила перед
собой более широкие задачи, чем создание
рекомендательного списка детской литературы.
Она предложила целый проект – «Создание
методики и разработка организационных
механизмов психолого-педагогической экспертизы
материалов и продукции для детей».
Толерантность и нетолерантность проявляют дети
всех возрастных групп и национальностей, любого
вероисповедания, разного достатка, в столицах и
провинции, в семьях рабочих и служащих, крестьян
и предпринимателей – тут очень трудно оказалось
выявить какую-либо тенденцию. А поскольку
тенденция не выявлена, научная работа с
собранным материалом невозможна – ни выводам, ни
прогнозированию он не поддается. Тогда группа
Тамары Адамьянц использовала методику так
называемого адекватного интерпретирования и тут
же пришла к выводу, что искомая тенденция
обнаружена.
Адекватное интерпретирование – это, попросту
говоря, умение понимать сказанное или
написанное, правильно истолковывать полученную
информацию.
Разработчики проекта анкетировали ребят в
детских садах и школах и выясняли их умение
правильно воспринимать информацию, а
параллельно – степень их толерантности.
«При адекватном восприятии информации
обнаруживается увеличение толерантности», –
сообщила Тамара Адамьянц.
Степень толерантности выяснялась с помощью
таких вопросов: готов ли ты дружить с детьми
другой национальности, другого вероисповедания?
с теми, кто богаче? с теми, кто беднее? с теми, кто
учится лучше тебя? с теми, кто учится хуже? готов
ли ты дружить со скинхедами? готов ли ты дружить с
инопланетянами? мир – он какой: дружелюбный или
недружелюбный, ласковый или неласковый, добрый
или жестокий, справедливый или несправедливый?
Всего было опрошено около четырехсот московских
школьников и дошкольников. Ответы ребят
свидетельствуют, в сущности, об очень высокой
степени толерантности: о своей готовности
дружить с детьми другой национальности заявили
80%, с теми, кто богаче, – 73, с теми, кто беднее, – 75%.
Больше всего оказалось желающих дружить с теми,
кто лучше учится, – 89%. И почти никто не захотел
дружить со скинхедами – 20%.
Это все интересно, понятно, но не ново. Новация
данной научной работы заключалась в том, что
анкеты одновременно выясняли умение ребят
правильно понимать текст. Как же это делалось?
А так, что, на мой взгляд, все результаты,
свидетельствующие о прямом соответствии
толерантности и адекватному интерпретированию,
сводятся к нулю. Детям предлагалось вспомнить
некий известный им текст (в широком смысле) –
сказку, мультфильм, роман или компьютерную игру
– и ответить: с кем или кем ты хотел бы быть в этом
произведении? Если в мультфильме «Ну, погоди»
ребенок соотносил себя с Зайцем, он считался
адекватным, а если с Волком – неадекватным. Если
в романе «Мастер и Маргарита» подросток
соотносил себя с Воландом или Котом Бегемотом,
который «примус починяет», – он неадекватен.
Осталось, правда, невыясненным, с кем же в этом
романе должен соотносить себя юный читатель,
чтобы заслужить статус адекватного. Также
непонятно, как истолковывать нежелание ребенка
или подростка соотносить себя с кем-либо в
тексте. Зато очень тревожным результатом
разработчики сочли то, что в сказочном мире
ребятня «готова отождествить себя с кем угодно,
но не с человеком». В «Винни-Пухе», например,
малыши видели себя Винни-Пухом, Пятачком, даже
Тигрой (такое отождествление специалисты
посчитали особенно неадекватным). И никто из
ребят не вспомнил, что приключения зверьков
разыгрываются мальчиком Кристофером, никто не
захотел стать Кристофером.
Такое откровенное и простодушное пренебрежение
эстетической, художественной сутью «текстов»
ставит в тупик. Получается, разработчики проекта
убеждены: каждый текст содержит некую железную и
однозначную «мораль» (какую именно – знают
разработчики). И если ребенок интерпретирует
текст не в русле этой «морали», то такой ребенок
неадекватен?! Предельно нетолерантная установка.
Не говоря уж о том, что всякого искусствоведа или
филолога она тут же переводит в разряд
неадекватных. Естественно, разгорелся спор,
который ни к чему не привел. Спорившие остались
при своем мнении, не уступив врагу ни в чем.
Тамара Адамьянц настаивала, что каждое
художественное произведение объективно
содержит четкое и определенное «послание автора
читателю» и если читатель это послание не
воспринимает правильно, он неадекватен.
Оппоненты с этим согласиться не могли и
попытались предостеречь разработчиков от
очевидной опасности: если только свое понимание
«авторского послания» они будут считать
правильным, то всех несогласных объявят
неадекватными?
Откуда такая уверенность в собственной
непогрешимости? Почему разработчики не
сомневаются, что они лучше всех знают, что хотел
сказать автор? Тут ни толерантностью, ни
плюрализмом, ни уважением к позиции собеседника
и не пахнет. Одна жесточайшая однозначность, а
шаг влево, шаг вправо – побег в неадекватность.
Выходит, теперь смыслом любого произведения
будет распоряжаться «группа Тамары Адамьянц»?!
Нет уж, ни Воланд, ни Волк, ни Заяц не могут быть
использованы для выявления адекватности
восприятия в том однозначном смысле, когда можно
уверенно заключить: понял человек написанное или
не понял. Тут гораздо лучше подошло бы
«руководство по эксплуатации» какого-нибудь
незнакомого детям агрегата, чтобы можно было
немедленно проверить, работает агрегат у
прочитавших инструкцию или не работает. Впрочем,
и тут большое сомнение: кто виноват в непонимании
– дети или косноязычные авторы инструкции? А что
касается здоровой информационной среды, то она,
конечно, возникнет вместе с оздоровлением жизни.
Но это долгое и трудное дело, зависящее от нас
всех.
Материалы федеральной целевой программы
«Формирование установок толерантного сознания и
профилактика экстремизма в российском обществе»
можно посмотреть на сайте: www.tolerance.ru
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|