ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ 
 

Неожиданно в учительской возникает разговор:
– Март кончается, вы куда отправляетесь в четвертой четверти?
А летом?
Странно, но факт: школьные биологи, географы и даже историки весной просыпаются, как природа. Нам уже не сидится в четырех стенах, мы готовы схватить в охапку своих воспитанников и лететь, шагать, плыть, бежать навстречу новым приключениям. Но услуги туристических фирм нас, как правило, не устраивают. Может быть, это и хорошо – обстоятельства дают нам шанс сделать образовательное путешествие проектной работой самих учеников, а заодно подумать, какие принципы лежат в его основании, как это сделала бывалый путешественник Елена Казакова, директор школы из Павловска.
Мы, учителя, – увлекающиеся люди, и как знать, кто из нас завтра, рассказывая о кругосветке Магеллана, вдруг неожиданно для себя и ребят произнесет: «Ребята, а не махнуть ли и нам?..»

Экспедиционный корпус 1918 года

Итоги одного педагогического опыта

...Я хочу рассказать о том, как в 1918 году в Чите мною случайно была найдена, а затем развернута игра «Экспедиционный корпус» (ЭК) – игра для детей в возрасте 10–14 лет, игра, в которой приняли участие свыше 700 ребят.
Дело было так.
В качестве преподавателя географии в школе I ступени я рассказывал ребятам о том, как Стенли с сотней носильщиков пересек Африку от океана до океана. Обо всех горестях этого путешествия я рассказывал так живо, что глазенки ребят блестели. И вот, заканчивая рассказ, я до некоторой степени неожиданно для себя и для них сказал: «Ребята, а нам самим хочется делать что-нибудь подобное? До Африки далеко, ну а вот пересечь Забайкалье от края и до края разве мы не могли бы – частью пешком, частью на лошадях, частью на поезде, основательно подготовившись к этому? Кто из вас хотел бы принять участие в этой экспедиции, пусть поднимет руку». Все ребята с серьезными лицами, с горящими глазками подняли руки. Я продолжал: «Хорошо, ребятки, я обдумаю, как что для этого сделать, и завтра вам скажу».
В тот же день, а это было в марте месяце, у меня составился план использования в целях воспитания бродяжнических инстинктов и интересов ребят. Я решил широко развернуть работу и произвести организацию ребят для этой цели в городском масштабе.
И вот в течение следующей недели я обошел все большие учебные заведения в Чите, с разрешения администрации вызывал учеников первых четырех классов в зал и обращался к ним с речью. Повторив вкратце рассказ о Стенли и закончив его, как выше было указано, я продолжал: «Итак, ребятки, объявляю себя начальником экспедиции, даже не экспедиции, а целого «Экспедиционного корпуса», так как нас будет много, быть может, несколько сот человек, которые отправятся года через два в наше великое путешествие через Забайкальскую область. Эту весну и лето и следующие весну и лето мы будем лишь производить подготовку, подниматься на соседние сопки, приучаться ходить и выковывать железную товарищескую дисциплину. Без дисциплины самый крепкий камень превращается в песок, а самая высокая скала – в груду щебня. Без дисциплины мы только опозорим себя и наш Экспедиционный корпус. Вот почему, ребятки, я буду записывать в корпус только хороших, надежных ребят, поэтому те из вас, кто в классе, дома или на улице немного подхулиганивает, постарайтесь от этого отвыкнуть в эти два месяца до наших походов и окончательной записи. Хулиганчиков я не возьму, иначе они исхулиганят весь наш Экспедиционный корпус. Эти слова о хулиганах отразились на дисциплине во всех школах. Я это чувствовал даже на улице, когда ко мне, запыхавшись, подбегал какой-нибудь мальчик из неизвестной мне школы и терпеливо начинал оправдываться: «Дядя Кеша, вот про меня вам будут говорить, что я вчера хулиганил в классе, так это неверно, это не я, а он сам» и т.д. «Ну ладно-ладно, до мая месяца еще далеко, посмотрим», – отвечал я. Таких случаев было довольно много. «Потом, ребятишки, я не возьму в корпус маленьких курильщиков. Я по опыту знаю, что на них нельзя положиться. Они подражают взрослым во всем плохом. Это народ ненадежный».
Продолжал я свою речь так: «Вы знаете, что во всякую экспедицию непременно берут разных ученых. Они все изучают, все описывают. Вот и у нас в ЭК будут целые отряды таких ученых: ботаников, геологов, зоологов и т.д. Кто из вас собирал коллекции растений и камней или насекомых? (Поднимается на всю школу 30–40 рук.) Хорошо, но только, ребятки, знайте, чтобы поступить в отряд ученых, мало собирать коллекции, нужно еще кое-что знать о растениях, камнях и насекомых. Я дам вам программы в эти отряды, подготовьтесь и держите испытания.
Впереди у нас пойдет особый отряд разведчиков. Они будут показывать нам путь. Кто желает поступить? (Целый лес рук.) Нужно знать, чтобы поступить, пять созвездий на небе и немного о солнце, звездах, луне и планетах и еще определять страны света без компаса, по разным предметам.
Потом пойдет отряд инженеров (на экзамен принести пять моделей мостов разных систем).
Затем будет идти отряд санитаров (знать перевязку и способы помощи в несчастных случаях), отряд поваров (уметь готовить четыре блюда), отряд рыболовов, охотников, сапожников, музыкантов, конюхов, так как у нас будет свой обоз и другие отряды».
Любопытно, что из профессий наиболее популярными при голосовании оказались после разведчиков конюхи, охотники и рыболовы, затем шли санитары, ученые, музыканты, летописцы, сапожники. Нашлось десятка два мальчишек, которые захотели поступить в отряд прачек.
«У каждого отряда, – говорил я, – будет свой флаг с обозначением его специальности. Этот знак можно вышить и на рукаве рубашки. У всего же ЭК будет свое знамя: на синем поле семь золотых звезд Большой Медведицы.
У нас будет штаб ЭК, куда войдут начальники всех отрядов, и свой оркестр балалаечников.
Итак, ребятки, через два года мы отправимся в нашу грандиозную экспедицию. Но чтобы она действительно осуществилась, нужно, чтобы у всех граждан города и особенно у родителей сложилось убеждение, что в ЭК хорошая дисциплина, что там не хулиганы, а хорошие ребята, что их можно спокойно отпускать в экспедицию.
С 1 мая мы начнем нашу подготовку. Всю весну и все лето будем раз или два в неделю совершать походы на соседние горы, отдаляясь все дальше и дальше от города.
Отряды будут упражняться в своих специальностях. Пойдите домой и получите разрешение своих родителей, а в следующее воскресенье приходите в зал бывшей мужской гимназии, где всем продиктую программы испытаний для поступления в отряды ЭК».
Обойдя с такой речью почти все учебные заведения Читы, я к концу недели уже волновался, а в ночь с субботы на воскресенье и спал плохо: «Я растревожил около тысячи ребят, что завтра я один буду делать? Удастся ли мне их перекричать, установить порядок?». Утром из трусости и малодушия я взял из физического кабинета рупор и пошел в гимназию.
Но уже во дворе мне было стыдно за мой рупор.
Везде я видел группы спокойно стоящих мальчиков, серьезно обменивающихся вопросами, кто в какой отряд хочет записаться. Зал был полон, и в нем то же спокойное, деловое настроение. И когда, поднявшись на кафедру, я стал говорить, водворилась абсолютная тишина.
У всех в руках были карандаши, бумага или записные книжки. Я стал диктовать программы испытаний.
Месяц спустя. При содействии редакции «Думы забайкальского учителя» я издал их в виде маленькой книжечки. В основу их я положил накопление самостоятельных, активно добытых сведений о природе: 10 пород растений в Забайкальской области, 10 насекомых, 10 пород птиц, 10 диких животных, рыб и т.д. Уметь рассказать об их жизни. Или: «умение ухаживать за лошадьми, признаки некоторых их болезней и способы их лечения».
Вот содержание этих программ. Закончив их диктовку, я сказал: «А теперь я распускаю вас ровно на месяц.
Готовьтесь! Через месяц в саду Жуковского около Круглого пруда я с раннего утра и до вечера буду производить испытания для окончательной записи в отряды».
И нужно сказать, что ребята зря этот месяц не провели. Многие из них доставляли немалые огорчения родителям, приставая с вопросами о пяти созвездиях, которые нужно ночью показать на небе и знать немного о планетах, солнце и луне. Родители, далеко не всегда сведущие в этих вопросах, шли в книжный магазин и покупали книжки по астрономии. И само собой разумеется, будущие разведчики ЭК жадно, как клещи, впивались в эти книги.
То же самое было и с будущими поварами ЭК, некоторые стали вертеться под ногами на кухне, приставая с вопросами о четырех блюдах, которые требуются по программе.
Ботаники рылись в определителях и лезли с вопросами к учителям. Будущие рыбаки и охотники охотились за рыболовами и охотниками в городе, стремясь получить нужные им сведения о десяти породах и способах ловли и охоты.
Когда через месяц с помощью нескольких учащихся школы II ступени я произвел в саду эти испытания, я убедился, что вся эта масса ребят проделала большую работу. Многие экзаменовались для поступления в несколько отрядов.
Начальным результатом опыта я остался вполне удовлетворен.
Теперь предстояла работа по внутренней спайке этой массы ребят. ЭК был разбит на отряды, и вот в начале мая мы стали совершать походы на соседние сопки. В основу этих экскурсий я положил метод групповых соревнований. Но время для таких экскурсий было весьма неблагоприятное. Два больших препятствия стали на пути – дороговизна обуви и Гражданская война. Первое препятствие почувствовалось мною уже в апреле. В школах, где я занимался, а часто на улице ко мне обращались с просьбой или жалобой: «Поговорите с мамой... не хочет пускать... говорит – сапоги разорвешь».
После первых экскурсий число таких обращений увеличивалось. Сапожный вопрос в 1918 году стоял особенно остро. Было грустно констатировать, как из-за этого сокращается число членов ЭК. Но если первое препятствие все же не в силах было совсем парализовать мой опыт, второе было уже непреодолимым. В мае 1918 года Гражданская война с каждым днем разгоралась. Советская власть Читы ввиду появившихся в области семеновских банд жила настороженной жизнью. За городом на горе стояла батарея, в окрестностях разъезжали патрули. Накануне одной экскурсии я пошел к военкомиссару, рассказал ему о моих выводах детей за город и спросил: «Не опасно ли теперь? Не будет ли издали большая группа детей принята за семеновскую банду, не обстреляют ли нас с соседней горы?
Он подумал и сказал, что поручиться не может, что лучше обождать немного времени.
Само собой разумеется, я не мог взять на свою совесть ни единую загубленную жизнь из числа доверившихся мне. С грустью в душе я пришел на следующий день к собравшимся отрядам ЭК и сказал, что до успокоения в городе распускаю ЭК. О новом сборе оповещу через газеты. Трудно описать, какое тяжелое впечатление произвело это на них.
Многие со слезами на глазах, окружив меня, пробовали отговорить от принятого мною решения, но я был непоколебим и распустил их.
Но я знаю, что если бы я или кто-нибудь другой в Чите или в другом месте попробовал бы снова возобновить эту длительную серьезную игру в ЭК и особенно стал бы опираться на сочувствие и помощь работников отделов просвещения, то результаты были бы еще более удовлетворительными.
Эта игра, едва лишь прикоснувшись к могучей силе природы в душе ребенка – к атавистическому инстинкту бродяжничества, сразу же развернулась в игру детей в масштабах города.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"