РОЖДЕСТВО
Тайна преодоления одиночества
Рождество – объединяющий праздник. Мы
празднуем его с самыми близкими людьми, чтобы
вновь ощутить общую сопричастность чуду – и
передать эту сопричастность следующему
поколению. Ведь вера порою передается вместе со
словами отца, с тем укладом, который царит в твоем
доме с самого детства. И даже когда вера под
запретом, обязательно находятся люди, которым
удается построить для нее убежище.
В многолетней ссылке, навсегда утратив дом и
разлученный с семьей, Сергей Иосифович Фудель
(1900–1977), сын священника Иосифа Фуделя, писал
письма своему сыну, стараясь передать в них свое
ощущение жизни, связанной с Христом во всем: в
горе и в радости, в праздниках и в повседневности.
На страницах писем он создавал тот дом, в котором
живет вера. И стены этого дома оказались самыми
крепкими.
Сегодня Сочельник, и как ни много в душе
темных облаков, они расходятся, и открывается
зимняя лазурь детства, комнаты, в которых
когда-то, десятки лет назад, в этот зимний день
была тишина и благословение моего детства. Это
было в том желтеньком доме, который все еще стоит
рядом с домом № 47 в Плотниковом переулке, и была
там комната “мамина” с одним окном в небольшой
сад (с кустами сирени) и лежанкой с изразцами.
Помню, что на одном изразце я выпрямлял гвоздь и,
конечно, гвоздь не выпрямил, а изразец разбил.
Утром рано, когда я спал, каждый раз в этот день ко
мне приходил папа и совал мне под подушку
какой-нибудь подарок для мамы (в этот день были и
ее именины), и конечно, я тут же просыпался и сразу
же из сна погружался в Праздник, в воздух
какого-то благословенного торжества, и даже само
одеванье было в это утро чем-то особенным и
приятным. И вот, помню, идешь наконец в эту
“мамину” комнату и, конечно, как всегда застаешь
ее в белом чесучовом костюме и слегка надушенную,
в кресле, с ласковым взглядом человека, который
видел в жизни так много хорошего. А весь дом полон
запахов – елки, игрушек и всяких вкусных вещей. У
нас не было строго, но через отца шло
благоговение к Празднику, и это налагало тишину и
как-то не давало запахам и шипенью жаркого из
кухни слишком пробиваться в комнаты. Да и ведь
жаркое готовилось к завтрашнему дню, а сегодня
был еще Сочельник и только еще вечером запоют
наконец в церкви “С нами Бог!”.
Елка у нас никогда не зажигалась в Сочельник. С
елкой, естественно, связано объеданье орехами и
всякими вещами, игры и веселье, шум и многое из
чисто человеческого.
А в канун праздника надо было хоть еще немного,
хоть еще несколько часов удержать немощную мысль
на том событии, которое когда-то совершилось.
Собственно, в этом и вообще была характерная
черта нашего дома, вернее, того духа, который
наполнял его благодаря отцовскому воспитанию.
Все его воспитание (совершенно лишенное
“дидактизма”) сводилось к тому, чтобы мы
полюбили Бога. Это как будто даже странно звучит,
– не то слишком просто, не то слишком, наоборот,
отвлеченно. На самом же деле научиться этой
первой заповеди и невероятно сложно, и в то же
время больше всего необходимо по своей
конкретности и по своей первопричинности для
всего поведения человека. Если мы иногда еще
вспоминаем, что надо полюбить человека, то о том,
чтобы полюбить богочеловека, мы (т<о>е<сть>
я или еще кто-нибудь из верующих) почти не имеем
понятия. И поэтому Он остается один и мы одни,
разобщенные и поэтому неумиренные.
И когда я вспоминаю этот Сочельник в детстве и
ищу объяснения тому миру, который оттуда до сих
пор еще питает мою жизнь, то кажется мне, что
источник его только в этой любви к Человеку и
Богу, к Христу, которую имел в себе отец. Он его
любил – это я знаю, и это запомнилось мне на всю
жизнь.
* * *
Церковь есть тайна преодоления
одиночества. Это преодоление должно ощущаться
совершенно реально, так что, когда ты стоишь в
храме, ты тогда только истинно подходишь к стенам
Церкви Божией, когда луч любви робко, но и внятно
начал растапливать лед одиночества и ты уже не
замечаешь того, что только что воздвигало вокруг
тебя колючую проволоку: ни неверия священника,
воображаемого тобою только или действительного,
ни злости “уставных старух”, ни дикарского
любопытства двух случайно зашедших парней, ни
коммерческих переговоров за свечным ящиком.
Через все это ты идешь к слепой душе людей, к
человеку, который, может быть, через минуты
услышит лучше, чем ты, яснее, чем ты, голос
Человека и Бога – Иисуса Христа.
* * *
Ощущение Церкви как общечеловеческой
реальности дается иногда совершенно неожиданно.
Я еду в метро, стою и вижу: сидящая женщина держит
на руках девочку лет двух, а она через спину
матери и вне ее ведения тянется крошечной рукой в
синей вышитой рукавичке к тормозному рычагу,
вот-вот и дотянется. И тут же я заметил. что вместе
со мною на все это глядит мой сосед, еще молодой,
хорошо одетый обычный москвич. Наши взгляды
встретились, и вдруг мы оба радостно улыбнулись:
нас охватило обоих единое чувство
общечеловеческого чистейшего сокровища,
спрятанного в синей рукавичке. За рычагом
какие-то чужие силы, какой-то холод познания
“добра и зла”, а здесь – тепло и непостижимая,
себя не сознающая, безгрешная власть детской
души. Мы с этим человеком улыбнулись друг другу
не как чужие, но как люди единого и тоже – на миг
– теплого и чистого сердца. А это и есть Церковь.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|