ЛЮБИМЫЙ ГОРОД

Светская бурса

При слове “семинария” или же “бурса” (что практически одно и то же) обычно представляется какое-то подобие монастыря, но только для детей. Жизнь, с детства подчиненная церковному уставу – ни пошалить, ни попрыгать, ни песенку спеть.
Возможно, где-то так оно и было. Но уж во всяком случае не в Вологде. Здесь семинария слыла одним из самых увлекательных учреждений.

В “Исторических и топографических известиях”, составленных неким А. А. Засецким еще в 1782 году, в разделе “О публичных увеселениях” значатся всего-навсего три развлечения:
“1) Летом бывают езды по реке на шлюбках и лотках больших, в верьх до Прилуцкаго монастыря, а в низ до села Турундаева и далее.
2) Зимою при городе по реке ж санями на бегунах взапуски.
3) Меж тем от Семинарии по вечерам бывают иногда театральные моралистические представления”.
Таким образом семинария была замечена в лицедействе – занятии с духовной точки зрения сомнительном.
К началу ХХ века исполнительская слава городских семинаристов лишь усилилась. Особой популярностью при этом пользовались музыкальные концерты на воде. Семинаристы рассаживались по трем лодкам (в одной – духовой оркестр, а в двух других – вокалисты) и отправлялись в плавание по речке Вологде. В основном они радовали своих слушателей классическим репертуаром – вальсами, маршами, фрагментами патриотических опер (“Жизнь за царя”, например). Однако иной раз, под настроение, могли разразиться чем-нибудь вроде “Как вышел из ковчега Ной и видит Бога пред собой”.
Впрочем, семинарские досуги вообще отличались явственным налетом светской жизни. Один бурсак, некто Евгений Грязнов, вспоминал: “Свободные часы… ученик посвящал доступным развлечениям в сообществе сверстников своих, устраивая импровизированные игры где-нибудь около квартиры; в летнее время играли в бабки, в лапту, где находилось свободное место для беганья, а школьники постарше возрастом ходили своими партиями за город, где свободнее было разбежаться”.
А еще более старшие семинаристы позволяли себе поведение, совсем далекое от благочинных идеалов. По свидетельству того же автора, “франтоватые семинаристы старших классов во время летних прогулок щеголяли с тросточками… Немногие щеголи старшего класса в парадных случаях появлялись даже в цилиндрах… Между семинаристами, моими сверстниками, куренье было-таки довольно распространено… Другой нашей забавой, правда, не частой и случайной, бывали посещения трактирных заведений… Нельзя замолчать и того, что в исключительно редких случаях появлялась и водка на столе в товарищеской домашней нашей компании”.
Не говоря уж о таких невинных развлечениях, как танцы, хороводы, посещение театра и так далее.
Толерантность семинарской профессуры с удивлением отметил Михаил Погодин: “Был в семинарии… Взглянул мимоходом на лавки, на коих ученики вырезали церкви, херувимов, стихи и проч. Провожатый профессор заметил: “Это ребятишки воплощают свои идеи”.
Не удивляет, что среди выпускников этого заведения попадались личности, преуспевшие на поприщах, весьма далеких от Закона Божия. К примеру, знаменитый доктор Матвей Яковлевич Мудров, вошедший не только в историю, но даже в литературу (он лечил в “Войне и мире” Наташу Ростову).
После революции бурсу конечно же закрыли. Здесь разместился рабфак, затем облисполком. Но самый яркий из периодов истории этого здания пришелся именно на семинарскую эпоху.