ИДЕИ И ПРИСТРАСТИЯ

Отец Александр

Артистическая апология подлости. Эротизм теософии. Парадный лед символизма.
Что еще? Все, что хотите.
Котелок и маска. Эластичный треск синема. Кокаин. Флюсы цеппелинов. Царские дочери, обритые незадолго до расстрела. Поэзия и живопись изысканнейшие.
Серебряный век совсем короток: от мистического дендизма в два десятилетия дошли до цареубийства. Этот серебряный маскарад – величайшее искушение, до сих пор непреодоленное. Из рожденных после середины ХIХ столетия мало кто отказал себе в удовольствии прогулок среди меняющих личины “цветов зла” и мало кто оберег себя от внутренних переломов и опустошений.
И поэтому каждый человек, сохранивший свои свет и радость вопреки воле времени, достоин особого места в нашей памяти – в оправдание прошлого века и в утешение настоящего.

Про отца Александра Ельчанинова (1881–1934) знавшие его говорят, что тайна его жизни – в последовательном раскрытии легкого педагогического дара.
Уже в юности он искренне, весело входил в заботы и увлечения тех, кто был намного моложе. Профессор Гарвардского университета И.Карпович вспоминает о гимназической дружбе с Ельчаниновым: “Наша привязанность к нему была безгранична, но влиянием своим он пользовался с исключительной осторожностью... Все мы были очень разные, и, внимательно присматриваясь к естественным нашим наклонностям, Саша старался только помочь нам найти правильный путь в ту сторону, куда каждого из нас влекло”.
После университета дипломированный историк был отправлен по воинской повинности на Кавказ. Отбыв ее, работал учителем, а потом и директором частной гимназии в Тифлисе. Сохранилось свидетельство одной из учениц гимназии, которая говорит о его преподавании как о школе восхищения, чуткости, свободы. Оно не укладывалось ни в какую систему, перерастало программу. В эти же годы Ельчанинов читал лекции по истории религий на женских курсах, в разрушенной, озлобленной, голодной стране искал, организовывал ремесленные и спортивные занятия для детей.
А с 1921 года начинается эпоха беженства. Ельчанинов с семьей – на юге Франции, занимается сельским хозяйством, дает уроки русского языка в лицее. Но его призвание к тому времени уже переросло рамки светской педагогики. В стесненных, трагических условиях эмигрантского существования это тем более заметно для окружающих и спасительно для них. И здесь дар учительства получает возможность раскрыться во всей своей глубине. С 1926 года о.Александр – священник, занимающий скромное место при Ниццком соборе.
Монахиня Мария (Скобцова) пишет: “В нем с необычайной отчетливостью воплотился талант к “хождению по душам”. В собеседнике его интересовали не его мысли, а самый основной субстрат его души, его подлинная духовная природа, реакция этой духовной природы на радость и на горе, на сомнения, на утверждения веры, на любовь, на дружбу... Он был духовником твердым, уверенным, сильным – он действительно вел”.
Записи отца Александра собраны его родными, сам автор не готовил их к печати. Это дневниковые заметки для себя, планы проповедей, черновики будущих бесед во время исповеди. Эти наброски часто не закончены, потому что, как считал Ельчанинов, главные слова посылаются только в живой беседе, когда хотя бы на миг душа собеседника раскрывается в своей незащищенности и замирает между серебром века, тьмой своей жизни и Богом.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"