МЕТАФИЗИКА ДЕТСТВА

Историю детства взрослые часто знают довольно хорошо – многочисленные мемуары великих людей и собственные воспоминания надежно хранятся в памяти. Но при внимательном рассмотрении оказывается, что существует не только привычный нам мир детской истории, психологии, медицины, но и мир географии детства и даже физики. Как жаль, что у нас всегда так мало времени, чтобы наблюдать и прислушиваться к той жизни, которая происходит в детской, во дворе, в классе. А сколько удивительных, неизвестных островов можно было бы открыть, склоняясь почаще над картой детского мира!..

Пространства и странствия первых лет

Ребенок между миром чувств и миром представлений

Сокровища-ориентиры

Пространства вообще нет. Пространство жизни у каждого свое, поскольку и жизнь у каждого своя. Но имеется одно удивительное свойство: пространство начинает для нас быть только тогда, когда мы научились узнавать предметы по их очертаниям. Они – точки в бесконечном мире, между которыми словно бы протянута невидимая веревочка, ограждающая родное безопасное место жизни.
Увеличение жизненно важного пространства ребенка и его самосознание – взаимозависящие величины. Ангельская простота младенческих времен, когда нет ничего своего, вокруг одно большое непонятное Нечто и мама. Потом папа, бабушка, братик. Нет еще слова “я” – малыш, научившийся немного говорить, не скажет: “Я спал”, а – “Женя спал”. И вдруг – настоящий взрыв. Ребенок вдруг понимает, что погремушка – моя, собачка – моя, кроватка, мама, дом – все мое. В ту же секунду, как по волшебству, эти вещи начинают для него быть, он все время обращает на них внимание, не может расстаться и главное – совершенно бесстрашно передвигается в рамках известного домашнего мира. Родителям хорошо известна эта легендарная жадность первого детства, когда просыпающееся самосознание выражается в жутких эгоистических формах – “мое” и “не дам”, наступает эпоха “скупого рыцаря”. Эпоха волшебных, магических взаимоотношений с вещами.

Магия пользы и поэзия бесполезности

Ребенок ежедневно наблюдает, как мама и папа пользуются множеством вещей, и всемогущество взрослых малыш приписывает, естественно, самим вещам тоже. С их помощью можно сделать то, чего без них никак не сделать – не забить гвоздь, не пришить пуговицу, не сварить суп. Характерно, что волшебными воспринимаются не только предметы домашнего обихода, но и вещи совершенно бесполезные, вроде баночки с мыльной жидкостью для пускания пузырей, свистулек, стеклышек, камушков. Они выполняют поэтическую функцию “сокровищ”, “драгоценностей”, принося ребенку первый опыт бережного хранения значимых, важных предметов. “Материнское сердце – в детях, детское – в камешках и куклах”, – говорит пословица. Предметы, наполняющие детскую комнату, многое говорят об их владельце. И хотя все они куплены или подарены взрослыми, а не им самим, все же он делает свой свободный выбор – что-то ломает и выбрасывает, а что-то с любовью хранит долгие годы. В дошкольном детстве проявляется и способность не только к зрительной памяти на вещи, но и к представлению предмета по звукам, им производимым, и даже “запаховой” памяти. Маленький ребенок отчетливо запоминает домашние запахи как свои и, возвращаясь с прогулки, может интуитивно определить, что это в его доме жарится картошка, потому что так пахнет только его дом. По знакомому запаху он может моментально восстановить перед внутренним взором знакомую домашнюю обстановку, как бы снова очутиться там, ощутить покой и безопасность. Может быть, еще и поэтому малыши часто берут с собой в садик или в гости любимые вещи (игрушки) из дома, что они хранят его тепло и знакомый запах.

Новые территории

Присвоение себе вещи обязательно, если хочешь уметь делать то, к чему она имеет отношение. Может быть, в этом – глубинные истоки детского бессознательного воровства, которое обычно заканчивается в семь-восемь лет, с появлением первых настоящих школьных друзей. Энергия души ребенка с этого времени идет в другом направлении – не на присвоение магических свойств предметов, а на копирование черт характера, на присвоение образа жизни значимого человека. На смену младенческой жадности приходит совершеннейшее нестяжательство, когда младший школьник готов все раздать своим новым друзьям. Случаются, конечно, и рецидивы из прошлой, магической жизни – воровство мелких вещей у одноклассников из желания забрать себе часть жизни этого человека (так же делают до сих пор, например, южноамериканские индейцы).
К этому же времени, началу ученичества, относится и новый этап взаимоотношений с пространством собственной жизни. Дети шести-семи лет оказываются сразу владельцами множества новых (школьных) вещей и новых территорий. Младшие школьники часто разбрасывают собственные вещи в совершенно неподходящих местах. Учителя сердятся, родители пришивают метки на одежду и подписывают тетради. А ребенок, оказывается, раскидывает вещи не по причине неорганизованности, а наоборот – организует таким странным, первобытным способом свое пространство жизни, в котором разбросанные рубашки и ручки подобны вешкам на участке старателя – это мое место под солнцем.
Одновременно с этим для ребенка становится по-настоящему значимым и невидимое глазу пространство детской группы, переплетенные ниточки взаимоотношений, рвущиеся с приходом новичка, словно специально, чтобы, разрушив старый узор, можно было сплести новый, с новыми нитями. При этом почти всегда взрослые наблюдают одну картину: “старички” стараются изо всех сил, чтобы привлечь внимание “новичков”, демонстрируют им свои умения и навыки, держатся свободно и развязно. В худших своих формах это создание нового пространства детской группы выражается, говоря детским языком, в “проверке на вшивость”, новичков, когда их подвергают всяческим испытаниям, своего рода инициации перед принятием в сообщество равных, имеющих право жить на этом пространстве. В лучших формах это проявляется в невероятной трогательной опеке, осуществляемой старшими в группе ребятами.

Бумажная Вселенная

Первые реальные детские карты мира – многочисленные рисунки, обозначающие детские ценности, привязанности и ориентиры. О детских рисунках столько уже написано в психологической и искусствоведческой литературе, что мне приходится лишь заметить некоторые явления мимоходом. А именно – упорное незакрашивание фона в самостоятельных, неучебных работах. Это прозрачный, бесцветный воздух, который наполняет жизненное пространство ребенка, его должно быть много, как в жизни. И всегда есть на бумаге земля и небо, верх – низ, система координат. Характерно, что для совсем маленького ребенка рисунок считается законченным, достаточным, если на листе есть всего несколько закорючек, которые он может пространно объяснить. Это знак заполнения пространства собой. Такое стремление исчеркать любой чистый лист, попавшийся на глаза, сохраняется во все детство и даже в отрочестве как свидетельство постоянного освоения пространства, оставление ребенком знаков своего пребывания в нем.
Удивительна детская потребность рисования во время чтения вслух – совсем необязательно образов, порожденных прочитанным текстом. Даже наоборот, у младших школьников часто просьба рисовать к тексту картинки по ходу чтения вызывает большие трудности и отказ: как же рисовать, если я не знаю, что будет дальше? Страх неведомого пространства, куда, может быть, еще не стоит помещать себя самого. А рисуя на чистой бумаге неизвестно что (впрочем, это может быть и вполне стройная композиция), ребенок оказывается максимально вовлеченным в читаемый текст, сохраняя при этом возможность безопасного бегства. И первые детские сочинения – тоже заселение пространства, недаром они так полны глаголами, повторяющимися бесконечное число раз, самые частые из которых – “сказал”, “пошел”, “побежал”, “поехал”. Глаголы преодоления пространства.

Детская география: система координат

Понятие “пространство детства”, вошедшее с недавнего времени в педагогический лексикон с легкой руки Ирины Дмитриевны Демаковой, имеет свою систему координат – глубина люльки, плоскость детской комнаты, расстояния велосипедных путешествий.
Дети постигают собственным телом понятия “граница” и “бесконечность”, забираясь на крыши, заборы, уходя на дальние улицы квартала, в котором расположена школа (как правило, максимально разрешенное удаление от дома для младшего школьника). Это его север, юг, запад и восток. Дальше – неизведанные земли отрочества. Вероятно, именно с 9–10 лет, когда дети освоили несколько точек, с которых одно и то же пространство представляется совершенно по-разному (на, над, под, в), у человека появляется способность сохранять отчетливые воспоминания. Они оказываются обязательно привязанными к определенной “линии горизонта”, запоминаются с той точки, с какой ты видел эти события или участвовал в них. И часто взрослые, возвращаясь в места своего детства, с удивлением обнаруживают не только изменившиеся размеры предметов, которые помнятся с детских лет, но и то, что память разворачивает перед ними ленту воспоминания именно с этой, детской линии горизонта.

Опыты с превращениями

Пространство детства существует совершенно параллельно со взрослым миром, имея свои собственные физические законы. Вопреки запретам и предостережениям дети совершают бесконечные перемещения, как бы существуя одновременно в нескольких реальностях. Пространство расширяется и сжимается, множится, делается параллельным. Вряд ли стоит говорить о совершенной реальности всех этих мест жизни детской души, начиная от простейших “домиков” до созданных в воображении целых государств и народов.
“Поедем в воскресенье в Африку!” – говорит пятилетний внук бабушке. Для него это абсолютно реальная возможность, хотя он прекрасно осведомлен о необходимости покупки билетов на самолет. Пространство дошкольного детства – дом, двор – и Африка, и все миры книжек и мультиков. Пространство школьного детства – двор, школа, квартал, книжные и киношные миры, места летних приключений, те же самые точки в жизни лучшего друга. На пороге отрочества, лет в десять, происходит новый, существенно важный скачок во взаимоотношениях с пространством – первый обмен воспоминаниями с друзьями и, главное, обмен территориями жизни, законсервированными в воспоминаниях, и их присвоение как своих. Кстати, недаром с этого момента начинается систематическое преподавание географии и истории в школе – ребенок по своим внутренним мотивам готов к полноценному присвоению миров, существующих лишь на картинках или в воображении, тех мест, где он вряд ли когда-либо окажется в действительности. Для бывшего ребенка, теперь подростка, начинается новая длительная эпоха – настоящее вхождение в большую культуру, когда его личное пространство может совпасть с пространством жизни его народа или даже всего человечества. И он станет наконец взрослым.