УРОКИ БЕЗ ЗВОНКА
КОГДА ЭКСКУРСОВОД СТАНОВИТСЯ УЧИТЕЛЕМ

Что остается от античных черепков?

Умение читать, размышлять и задавать вопросы

Конечно, музеи не претендуют на то, чтобы выдавать ребятам аттестаты о базовом образовании. Пока. Но право же, если бы у учеников был выбор, куда пойти учиться – в школу или в музей, то не факт, что все остались бы в школе. Скажут: хочу учиться там, где интереснее. А ведь в музеях порой работают совершенно удивительные, увлеченные и наукой, и просветительством, и самыми шумными посетителями – детьми – люди, в профессиональной биографии которых только по какой-то непонятной случайности не написано “работаю учителем”.
Пойдем в музей! Здесь можно держать в руках настоящую афинскую керамическую вазу и гладить шерстку маленького верблюжонка. Узнать свой вес в слонах и после этого отправиться на археологические раскопки в Крым. Нарисовать портрет любимого кота с помощью... электрических лампочек.
А если серьезно, то образовательное пространство музеев, развернутое в сторону активной работы с детьми, таит в себе потрясающие возможности. Их чувствуют и понимают люди и в школе, и в музее. Так что, учителя и музейщики, объединяемся?!

Денис Журавлев работает научным сотрудником Государственного Исторического музея. Ученый человек, не школьный учитель. Но считает свой музей лучшим учебным заведением для ребят.
– По себе знаю: я пришел в Исторический музей еще школьником. Мне особенно нравилось, что с нами возились серьезные ученые люди. И для меня было счастьем, что в тринадцать лет меня взяли в настоящую археологическую экспедицию.
Семь лет назад, когда Денис сам стал работать в музее, рядом сразу появились дети – археологический кружок.
– В церкви Троицы в Никитниках (филиал ГИМа) вовсю шел ремонт. Я сидел на столе в малюсенькой комнатке, потому что больше негде было сесть, а вокруг располагались кто как мог маленькие дети. Теперь все они уже выросли, стали студентами.
Для ученика занятия под руководством Дениса и похожи, и не похожи на уроки в школе, хотя бы потому, что рядом с третьеклассником сидит одиннадцатиклассник. А для Дениса они «дамы и господа». Если он лекцию читает, то старается делать это, ничего не упрощая. А уровень лекции достаточно высокий – как спецкурс по античной археологии в МГУ. Конечно, и пошутить может…
Для того чтобы ответить на вопрос, вовсе не обязательно тянуть руку. Да и спорить можно без опасности получить двойку.
Денис не ставит задачу удержать в кружке всех пришедших в начале учебного года ребят. Но уж кто остался, увлекся, тот не расстается с музеем и после школы
– Кто остается, тот и остается, – говорит Денис. – Причем часто это бывают именно пятиклассники. Сначала сидят и ничего не понимают, потом им становится интересно, начинают задавать вопросы, а на следующий год опять приходят на эти же занятия. Одна учительница привела целый класс, судя по всему, в обязательном порядке. Меня охватил тихий ужас. Но на следующее занятие они в полном составе не пришли, и учительница тоже.
Каждый год Денис пугает своих ребят страшными зачетами, но никогда их не проводит. Один раз даже написал билеты, а потом понял, что не всякий хороший студент на них ответит.
– Обычно в начале года я читаю ребятам лекции по историографии, основам античной истории и археологии. Стараюсь, чтобы они как можно больше делали сами, особенно те, кто занимается уже не первый год и прекрасно знает, как готовить доклады и дискуссии. Книжки обычно приношу сам, потому что это специальная (взрослая!) археологическая литература. В музее библиотека пока не оборудована для работы ребят, но со временем им и туда можно будет приходить.
На занятиях дети часто такие вопросы задают, что приходится просить у них тайм-аут до следующего занятия, чтобы поискать ответ. Уже прошло то время, когда можно было сразу на все с ходу ответить или отшутиться.
А вопросики, которые ребята подкидывают Денису, непростые не только для него: их вообще большая археологическая наука часто не видит. А школьник задаст какой-то вопрос, и взрослый ученый начинает думать: о, как интересно, ведь действительно… И ощущение такое, что работает он не со школярами, а со студентами или вовсе с коллегами.
– Еще я постоянно мучаю своих ребят книжками на иностранных языках. Все время повторяю, что ни один научный доклад по античности сделать без иностранной литературы нельзя, и это действительно так. Заставляю их учить языки. Помогаю сам, студентов своих прошу, которые по нескольку языков знают. В результате у нас существует уже и не кружок, а скорее клуб, в котором и студенты, и бывшие выпускники, и школьники, и просто ребята из экспедиции.
Я реалист, понимаю, что античная археология – это не все в нашей жизни. А вот учиться мыслить, а не зазубривать ответ, пытаться читать умные научные книжки на разных языках, понимать, что книга написана профессором и для тебя тоже, – это важно прежде всего.
Я говорю своим ребятам: вам 13 лет, но вы можете многое понять не хуже взрослых. Хватит читать детские книжки с картинками. Вы нормальные люди – читайте взрослую научную литературу. Половину прочитанного не поняли – пришли, спросили, вместе разобрались. Школьное образование и университетское – это разные вещи. Сейчас в школах учителя дают ребятам больше самостоятельности, но когда я учился, у нас было все просто: «Иванов, к доске!” А мы в музее всерьез учим исследовать наш мир.
Каждое лето команда Дениса выезжает в город Керчь на археологические раскопки. Когда новички едут в экспедицию, старшие над ними немножко подтрунивают, называют пионерами. Но все прекрасно помнят себя в первой экспедиции, когда еще ничего толком не умели. Экспедиция ребятам нужна для самоутверждения – здесь они взрослеют. Самое приятное, когда ученики начинают приводить в музей своих друзей. В экспедицию берут и друзей, только спрашивают: ты можешь за своего друга поручиться?
Наметанным глазом определяют, есть у человека интерес к археологии или он просто так пришел. Ведь в экспедиции – разная работа: и лопатой копать, и землю в тачке вывозить, и на кухне суп варить, и настоящей наукой заниматься.
– Одна наша выпускница стала определять античную керамику даже лучше меня.
Вообще работают ребята по полной программе, как взрослые археологи. Обычно я беру в экспедицию с четырнадцати лет, но, случается, и с двенадцати. Условия у нас, конечно, не из легких, подъем в шесть тридцать утра.
Но одно дело, когда ты пришел в музей и посмотрел на античную вазу, которая стоит за стеклом, и ничего не почувствовал, а другое – когда взял в руки черепок с древней росписью, прошел по улице древнего города, спустился в древнегреческую цистерну.