Демократическая экспертиза урока –
что это такое?
Итак, теперь уже никому не надо объяснять, что
школа – это наша общественная и культурная жизнь
в миниатюре. В школе сегодня все, как в жизни: на
смену телевизорам и счетным машинкам –
компьютеры; вместо черных передников – джинсы;
были парты с откидными крышками – теперь
вертящиеся стулья. И вот еще – отношения.
Отношения в наших школах все больше стремятся
уйти от авторитарных и прийти к демократическим.
Но как понять: школа уже стала демократической
или еще нет? Ведь в отличие от взрослого мира
демократия в школе не есть результат
политической борьбы, а именно процесс
становления особых, равноправных отношений
между участниками школьного сообщества.
Надо сказать, что сначала об этом задумались наши
американские коллеги. И открыли несколько школ,
где пытались выстраивать именно демократический
уклад жизни взрослых и детей. К ним
присоединились педагоги и из других стран. В
России эта идея особенно вдохновила коллектив
московской школы самоопределения № 734. И сегодня
мы предлагаем вам, дорогие читатели, материалы
учителей и учеников этой школы, которые они
принесли нам в редакцию. И если вы хотите
разобраться: можно ли назвать вашу школу, ваш
урок, уклад школьной жизни демократическим, то –
пожалуйста! – зовите их в гости. Это можно
сделать официально.
Телефон Ассоциации демократических школ
России (095) 461-06-23.
Здесь главный критерий – саморазвитие
Как измерить уровень демократичности? Зачастую
в противовес уроку авторитарному его определяют
скорее с позиции “не”: учитель не кричит, не
грубит, не запугивает.
Однако представим себе такую картину: сорок пять
минут учитель говорит тихим, ласковым голосом,
улыбается, проводит веселые игры и бодрые
физкультминутки. Урок прошел “на ура”:
дисциплина прекрасная, задания – коллективные,
индивидуальные – сменяют друг друга, все
продумано до мелочей. Но ни разу учитель не
объяснил, почему задания чередуются именно в
этом порядке, какой смысл был заложен в них, что
каждый ученик может считать результатом своей
работы. Считает ли ребенок себя успешным в конце
урока и если нет – что теперь с этим делать?
Короче говоря, дети на подобном занятии послушно
идут вслед за учителем, им может быть интересно и
весело, но что происходило на уроке и зачем, они
даже не задумываются. Можно восхищаться таким
уроком, но нельзя считать его демократичным.
А как строит урок учитель, ориентированный на
демократические ценности? По-моему, он прежде
всего стремится к тому, чтобы каждый участник
учебного занятия обрел свой смысл. Причем смыслы
эти должны лежать в образовательной сфере. Ведь
смысл ребенка может быть в том, чтобы просто
отсидеть на уроке из страха перед двойкой или
чтобы получить хорошую оценку, “заработать”
велосипед. Только к образованию это не имеет
никакого отношения.
Учитель, стремящийся к демократичным отношениям
на уроке, помогает ученикам выявить свои смыслы и
реализовать их. Тогда и ребята чувствуют, что
взрослый всерьез относится к ним как к
со-трудникам, даже если не говорит при этом
сладким голосом и не разбивается в лепешку,
стараясь их развлечь.
Демократию в этом понимании на уроке задает
конечно же учитель. И для этого он сам должен быть
свободен в выборе средств. Не может быть
демократичным урок, много лет назад
спланированный в программе, один для всех и
расписанный по шагам в методичке. Красивым,
мастерским – да, развивающим – наверное, но вот
демократичным – вряд ли.
При проведении демократичного урока дело не в
том, чтобы совсем не использовать традиционные
учебники или формы работы и каждый день
изобретать что-то невиданное.
Просто знания на демократичном уроке из цели
превращаются в средство саморазвития. И если
ученик понимает, какие знания необходимы именно
ему именно сейчас, отсутствие каких навыков
мешает продвигаться дальше, он сможет с помощью
учителя подобрать себе задания и упражнения из
самого обычного традиционного учебника.
А учитель, видящий смысл своей педагогической
работы в таком взаимодействии с учеником, будет
демократичен, не прикладывая к этому никаких
специальных усилий.
Елена Куценко,
учитель начальной школы
...Мы не просто что-то проверяли, а
старались понять и услышать друг друга
Когда в нашей школе педагогам и ребятам
предложили отправиться в Астрахань в роли
экспертов гуманитарной экспертизы, меня это
увлекло. Показалось интересным: как можно вместе
с ребятами и учителями из самых разных школ
России разрабатывать демократичный урок и тем
более обсуждать демократический уклад жизни
одной конкретной не своей школы?
Экспертиза в Астрахани состоялась, и теперь я
хорошо понимаю, что она сильно отличается от той,
что называется государственной.
Самое главное отличие состоит в том, что мы были
не проверяющими, от которых любую школу трясет во
время проверки и после еще полгода, а помогающими
решать проблемы, которые астраханскую школу
волновали. Мы вместе искали выходы из сложных
ситуаций и таким образом помогали друг другу.
А сначала мы попросили учителей и ребят прислать
нам план будущей экспертизы, по которому они
хотели бы, чтобы мы вместе с ними работали. Когда
приехали в астраханскую школу, стали все вместе
уточнять этот план и приняли наконец
окончательный вариант. Тут же создали совместную
московско-астраханскую экспертную команду из
ребят и учителей и обсудили, как будем ходить на
уроки и их анализировать, каковы наши критерии
демократичного урока. Договорились, что и как
будем смотреть в работе школьных органов
соуправления: московского совета школы и
астраханского парламента, суда чести и комитета
согласия.
Наконец создали проектные группы из экспертов по
различным направлениям: уклад школьной жизни,
правовое пространство школы, проблемы выбора,
управление и педагогический процесс в
демократической школе. Причем эти проектные
группы не были выдуманы. Астраханцы их
предложили сами. Оказалось, что именно работа в
этих группах давала возможность участникам
экспертизы выявить основные проблемы школы и
простроить шаги движения, определить
интеллектуальные, финансовые ресурсы, без
которых решение школьных проблем не
представлялось возможным.
Еще в Москве мы обдумывали критерии, по которым
можно оценивать уклад школы. При каких условиях
его можно назвать демократическим. Я понял тогда,
что экспертам, да и вообще всем нам, москвичам,
нет смысла навязывать наше понимание
демократического школьного уклада, а гораздо
важнее выработать это понимание в совместной с
астраханцами деятельности.
Собственно, так именно все и произошло.
Владимир КУРАШОВ,
учитель математики
Мне нравится, когда разгорается
спор!
Откровенно говоря, сомневаюсь, что наше
общество готово жить по демократическим нормам.
Жизнь нас к этому не готовит, скорее
препятствует.
Понимаю, что людей крайне сложно зажечь вовсе не
развлекательной и не облегчающей их жизнь идеей.
А тем более дать им понять, что, ломая свою
повседневную жизнь, создавая то, чего у них не
было, они станут свободнее. Помочь в это поверить,
но не дать никакой гарантии. Хотя, наверное, в
мире лишь единицы действительно знают, что такое
быть свободными. Зато тысячи считают себя оными.
Я сильно сомневаюсь, что все, что мы пишем,
говорим и учим, сделает кого-то толерантным или
равноправным. Я не оптимистка. Но мне хочется
верить, что это даст возможность задуматься и
выбрать хотя бы одному человеку. Будет уже
большой победой, если ты изменишься сам. Всегда
надо начинать с себя. Особенно если затеваешь
что-то важное.
Демократия абсолютно несовершенна, но, как
говорил Черчилль, ничего лучшего мы пока не
придумали. Демократия утопична. Это почти как
стремиться к коммунизму. Но вот в стремлении и
различие. Процесс и есть главная цель. Говорят,
что действие является результатом. Пожалуй, с
этим я соглашусь.
Мне всегда на экспертизах и семинарах интересно
наблюдать за учителями, нравится говорить с ними
наравне. Мне нравится, когда возникает спор,
нравится, когда разговор продолжается за
стенами, когда много эмоций и мнений, когда
уходишь немного недовольной, но зная, что завтра
еще отыграешься. Я всегда побаиваюсь, что этот
зажженный огонь угаснет. Даже знаю, что так будет.
Главное – хоть чуть-чуть успеть переделаться. И
важно то, что я сейчас уже уверена: две-три школы
успеют переделать многое.
На экспертизе я старалась находиться в группах,
где было много незнакомых мне лиц. Во-первых,
чтобы учиться говорить с незнакомыми людьми.
Во-вторых, было интересно, удастся ли мне
“вести” группу, а когда надо, противостоять ей.
Я поняла, что сейчас мне уже не трудно работать в
общем поле, записывать мысли. Но я еще плохо
разделяю цели, задачи и умения. Это требует от
меня сосредоточенности и полной включенности.
Следить за тем, что говорят на другом конце
аудитории, – большая проблема не только младших
участников экспертизы, но и части взрослых. Это
видно. Такая экспертная форма работы непривычна
и иногда вызывает раздражение своей
терминологией, необходимостью держать роли,
позиции, соблюдать регламент, четко отвечать на
вопрос и не расплываться в размышлениях.
А еще мне необходимо знать, что думает о моей
работе наша экспертная команда. Самооценка не
может быть для меня единственной. Ведь
экспертиза – это не только встречи и работа с
новыми людьми, но и работа с собой в команде.
Оказывается, избавиться от ошибок
труднее, чем на них указывать
У нас была общая экспертная команда
ребят и учителей из школы города Родники и нашей,
734-й московской. Сначала мы разделились на группы,
которые хотели увидеть демократичный урок с
позиций учителя, ученика, родителей и
управленцев.
Я решила пойти в группу “управленцы”(!). Мы долго
сидели и думали вместе, вырабатывая критерии
настоящего демократичного урока. Решили, что
обязательно цель урока должны определять и
учитель, и ученики. Что ученики на уроке должны
сами выбирать темы, темп, способ работы. Что
ребята на настоящем демократичном уроке могут
высказывать свои мысли и гипотезы. Ну и так далее,
всего получилось целых пятнадцать критериев.
И вот на следующий день я иду на урок математики в
третий класс. Звенит звонок, и все начинается!
Сначала учительница предложила ребятам выбрать
темы на этот урок. Но темы предлагала только она.
Потом стала задавать разные вопросы, спрашивала
кого-то одного, и если он отвечал правильно, то
интересовалась, все ли с ним согласны. Но у одной
девочки на какой-то вопрос был ответ не такой, как
у всех, и учительница не спросила ее, почему она
так считает. А это было бы интересно и важно: ведь
тогда ученик понимает, в чем его ошибка, а не то,
что он просто ошибся.
Потом учительница предложила ребятам
разделиться на группы, при этом споров, кто с кем,
не было вообще, и группы стали решать задачки.
Учительница показала ребятам, что одну из задач
можно решить двумя способами, а про другие она
ничего не сказала. Тогда наш эксперт Алексей
Викторович вдруг говорит: “А нельзя ли и другие
задачки решать разными способами?” Ребята не
ожидали такого вопроса, и, мне показалось,
учительница тоже. Но она смело вместе с Алексеем
Викторовичем стала объяснять ребятам, в каких
случаях как нужно поступать с этими задачками. И
тут я увидела в глазах ребят непонимание.
Учительница тоже это увидела и сказала: “Давайте
так: кому это интересно, останутся после
занятий”. Мне показалось, что она побоялась не
выполнить план урока.
Но ведь если появляется возможность отступить от
этого плана и пойти в совершенно другом
направлении, то это может оказаться и интереснее,
и полезнее для всех.
Ну а в самом конце учительница спросила ребят их
мнение об уроке. Мне очень понравилось, с какой
серьезностью она выслушала мнения ребят и
сказала им свое.
После урока все эксперты и вообще все желающие
стали его обсуждать. Сначала говорили только
учителя, потом включились ребята из нашей школы,
а родниковцы все отмалчивались. Но когда
собралась группа управленцев, а все были на самых
разных уроках в самых разных классах, то
разговорились и родниковские ребята. Очень
здорово со мной спорили.
На следующий день эксперты стали учителями и
сами проводили демократичные уроки так, как они
их понимали, приняв во внимание вчерашние выводы
и замечания. И получалось так, что даже при всем
желании, которое несомненно было, ребята
повторяли очень многие из тех ошибок, на которые
сами же вчера указывали учителям. Я, например,
вчера громче всех шумела, а сегодня сама
старательно не замечала, что мои ученики в классе
работают в разных темпах. Так что одно дело –
смотреть, а другое – самой дело делать.
Однако самый важный день для меня был следующий,
когда мы составляли проекты законов
родниковской школы. Я была одна с родниковскими
ребятами и учителями в группе проекта закона
“Права и обязанности учителя и ученика”. Я
предложила два варианта работы: взять закон
нашей школы и подогнать его под их условия или
самим составлять родниковский закон от начала до
конца. И все решили сделать свой проект закона,
исходя из тех проблем, которые есть в школе.
В конце работы мы увидели, что в нашем проекте у
учеников больше прав, чем обязанностей, а у
учителей больше обязанностей, чем прав. В нашем
проекте закона, конечно, много недостатков, но
для меня важен другой результат нашей работы: мы
сами поняли, как можно составлять
демократические школьные законы, и увидели, что
такая наша работа нужна школе.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|