Национальность как догма,
или
Откуда возникает нетерпимость к людям иной крови?

С известным психологом Борисом Хасаном беседует журналист Матвей Хромченко

Матвей ХРОМЧЕНКО

С Борисом Иосифовичем Хасаном мы познакомились лет 15 назад, когда вместе с коллегами по Красноярскому университету он разрабатывал проект нового психолого-педагогического факультета. А года три назад заведующий кафедрой в родном университете, директор Института педагогики и психологии развития, доктор психологии, международный эксперт по вопросам образования, конфликтологии и толерантности профессор Б.И.Хасан создал детско-взрослую организацию (движение) “Мир без конфронтации”, в которой подростки и взрослые решают неизбежные в контактах поколений проблемы.

Борис ХАСАН

И вот теперь с помощью Института “Открытое общество” (Фонд Сороса), который поддержал и поддерживает многие российские проекты по развитию в нашей стране гражданского, а значит, и толерантного общества, я лечу в Красноярск, предвкушая долгие неспешные беседы с давним другом.

Борис Хасан. Пару лет назад в гимназию пришел папа – лицо, как сегодня говорят, кавказской национальности – и спросил, сможет ли его сын учить у нас не только русский, английский, но и армянский язык.
Матвей Хромченко. По-моему, в этом нет ничего предосудительного: родители хотят, чтобы дети не забывали свои национальные корни.
Б.Х. Не спорю, более того, это их право, а потому система дополнительного образования должна обеспечить возможность изучать национальную историю и культуру. Ситуативно это верно. Но я все равно считаю такой подход очередным паллиативом.
На мой взгляд, права этноса, нации, народа на самоопределение вторичны, производны от прав человека вне зависимости от его национальной принадлежности. Выделяя права отдельных групп, мы сразу противопоставляем их другим, фактически инициируя людей занять место, территорию. Оградить ее. Пометить особым знаком.
Но почему право соотносится только с происхождением? А как быть с правами рыжих или голубоглазых? Или сексуальных меньшинств?
Почему до сих пор звучат требования о пропорциональном отношении представителей титульной нации в правительстве? Обрати внимание, в правительстве! Разве оно должно отражать этнографическую картину? Как равноправный, независимо от национальной принадлежности гражданин страны, я заинтересован только в одном: чтобы любой министр был компетентен в своей профессиональной деятельности. И только.
А у нас права человека не трансформируются в права этносов, культур или пола.
М.Х. С помощью таких спекуляций решают свои ситуативные задачи политики-популисты.
Б.Х. Не только популисты. Кто контролирует международные конфликтные ситуации и посредничает на переговорах? Как правило, тот, в чьих интересах обострять ситуацию, иначе посредник не нужен. Но при чем здесь межэтнические противоречия, когда на кону глобальные геоэкономические интересы, во имя которых надо держать под напряжением целый регион. Используя «сдержки и противовесы», как любил говорить наш экс-президент, ты управляешь ресурсом мира. И не будь межэтнических конфликтов, придумали бы другие.
М.Х. Публицист Юрий Болдырев, когда несколько лет назад мы обсуждали с ним проблему диаспор, в частности, утверждал, что по всем своим проявлениям живущий в Башкирии русский гораздо ближе к башкирам, чем к русскому москвичу.
Б.Х. Безусловно, и это сразу снимает основание для межэтнических сравнений. Мы же, оперируя фантомами, фикциями, движемся как бы вперед, но, глядя назад, в итоге гонимся за собственным хвостом. И вместо того чтобы строить мир, воспроизводим прошлое, тем самым загоняя себя в тупики.
Если апеллировать к прошлому, то все американцы должны немедленно покинуть свой нынешний континент. А все нынешние сибиряки – немедленно освободить территории за Уралом для титульных, как говорят этнографы, наций, в том числе казахов. К слову, недавно я был в Казахстане, где узнал, что все мы вышли… из Золотой Орды! Оказывается, есть и такая «история». Любопытно, кто ее творит.
М.Х. Помнишь анекдот советских времен? Двое археологов, представители двух народов, спорят о том, кто в древности был умнее и могущественнее. Один говорит: мои коллеги на глубине двух метров нашли проволоку, и это означает, что у нас был телеграф. Согласен, отвечает оппонент, но мы на глубине трех метров ничего не нашли, и это означает, что у нас был… беспроволочный телеграф!
Б.Х. Да, исторические спекуляции творят так называемые профессионалы, намертво прикрепленные к тому или иному научному предмету, той же истории или этнографии. Системное мышление отсутствует у них напрочь. Они не проектируют будущего и настоящее рассматривают не из будущего – из прошлого. К тому же часто вымышленного, мифологизированного, именно его предлагая воссоздать. Это движение в никуда: подобные конфликты разрешить невозможно.
М.Х. А если рассуждать как обычные люди? Для меня, например, воспитанного в духе интернационализма, национальность окружающих ничего не определяет. Но, скажем, когда в электричку одновременно со мной входит десятка полтора галдящих и, по моим ощущениям, давно не мытых цыган, женщин и детей…
Б.Х. Постой, при чем здесь национальность? А если рядом с тобой окажется давно не мытый бомж? Тебе неприятны конкретные люди, этически неприятны, но, вместо того чтобы обозначить неприемлемое по существу, ты подставляешь имя собственное – цыган. Это обычная подмена, на которой мы ловимся, пользуясь догмами и попадая в расставленные повсюду знаки-ловушки. Символы прошлого – это вериги, висящие на нас тяжким грузом. И что, будем тащить их в будущее? Будем лелеять подобные «ценности», по-прежнему оперировать знаками, которые веками заставляли человека воевать, убивать, принося в жертву десятки тысяч, миллионы людей?
Убежден, что человечество придет к необходимости пересмотреть прежние догмы.