Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №21/2001

Третья тетрадь. Детный мир

Общее – значит ложное

Пока классный руководитель будет говорить то,
что теоретически должны услышать все мамы и папы, пришедшие на собрание, его не услышит никто

К  третьему ребенку я почувствовал, что накопил, выражаясь лексическими оборотами телефильма “Большая перемена”, гигантский школьно-родительский опыт. И наконец-то понял, что неуловимо раздражало меня все эти 17 человеколет.
Вам, может быть, покажется странным, но я говорю об идентификации – папа Ани (Пети, Коли). Жизнь пронизана такими ситуативными определениями. Во внешнем мире ты можешь быть семейным диктатором, председателем товарищеского суда, знатным токарем, но уж если ты угодил в больницу, то ты больной. Женщину с малышом, например, вся поликлиника фамильярно называет мамашей.
В каких-то случаях это совершенно обоснованно. Григорий Николаевич, конечно, и муж-отец-сын, и заядлый рыбак, но уж если он в школе, он – учитель математики. И все обращаются к нему как к учителю математики. И нет никакого неудобства в том, что четыре часа он именно учитель математики. Говоря с директором или завучем, вовсе не обязательно держать в уме, что они к тому же симпатичные женщины. Они именно директор и завуч. C родителями дело обстоит немного сложнее.
Классный руководитель, глядя в родительские лица, не больно-то фильтрует их. Он исходит – и кто его упрекнет – из стандартной модели семьи: папа круглосуточно зарабатывает деньги, мама занимается тем же, но вполнакала, бабушки с дедушками более концентрируются на единственном ребенке, обеспечивая, в частности, его доставку в школу и оперативный контакт с учителем. Далее следуют разумные коррективы. Папы нет. Детей в семье двое. Проблемная семья. Богатая семья.
Мой случай в обычную схему не выстраивался: ни бедная, ни богатая многодетная семья, где бабушки-дедушки отсутствуют, мама не работает, да и папа на первый взгляд особо не загружен – приводит детей в школу, отводит... Сам себе организует рабочее время, что тоже нестандартно. Добавим к этому, что у папы многолетний опыт работы в средней и высшей школе. Как итог – практически все, что тот или иной учитель намеревался сказать мне, предназначалось совсем не мне, а какому-то среднестатистическому отцу на моем месте. Фигуре, подозреваю, почти мифической.
Хороший учитель различает индивидуальные черты ребенка. Он в состоянии посоветовать, например, Васе попросить помощь у родителей, а Грише больше заниматься самому. Кто бы спорил? Но достаточно взглянуть в усталые глаза Васиной мамы, чтобы понять: тут эти самые дополнительные занятия приведут только к нервным срывам, конфликтам и прочим неприятностям. Учитель знает величину одного неизвестного, но в формуле их несколько. Реальная жизнь любой семьи – процесс достаточно регламентированный. Что-то удается легко, что-то сложно, и поменять эти данности местами практически невозможно.
– Ваш ребенок покашливает. Я бы порекомендовал ему отдых в Швейцарских Альпах.
– Но... доктор... у нас нет на это средств.
– Ну, не знаю, не знаю. Вам решать.
Это, конечно, крайний карикатурный пример. К тому же имущественные проблемы в России традиционно уважаются, особенно учителем. Обидно, однако, когда возникают обратные ошибки. Юрин папа с опозданием сдал деньги на проездной билет. Все ясно. Жаль, мальчик ходит скрюченным на один бок, ему бы сменить портфель на ранец, но неудобно говорить об этом стесненному обстоятельствами отцу. Между тем Юриному папе просто задержали на два дня зарплату в $600, и он мог бы купить сыну ранец, если бы ему подсказали или он сам заметил бы назревшую проблему.

Венцом типового отношения к родителям является родительское собрание.
Время его начала определено из каких-то абстрактных соображений относительно рабочего дня, что сегодня является почти что фикцией. Примерно у четверти родителей именно на 6–7 вечера приходится самое занятое время суток. Что ж, допустим, что они подменились. Далее. Классные собрания проходят одновременно во всей школе. Это удобно для учителей-специалистов, кочующих из кабинета в кабинет. Зато решительно неудобно для семей, где более одного школьника. Приходится скакать из класса в класс, пропуская половину удовольствия тут и там.
Около получаса классный руководитель говорит теоретически то, что надо услышать всем. Итог: если это действительно общезначимая часть, то она нестерпимо банальна. Например: начинается весна, пора авитаминоза. Или: третья четверть самая длинная в году, и оценки в ней сильно влияют на годовые. Если же нет, начинается просто абсурд: мол, есть некоторые мальчики (фамилии их, естественно, не называются из этических соображений), которые покуривают и (уж извините) писают на пол в туалете. Мамы смущенно переглядываются. Что делать с этой информацией, они не знают. Сухой остаток: несколько дат экскурсий, точное название недостающего учебника, примерная тема четвертной контрольной – все это вполне можно было продиктовать детям.
Затем учитель знакомит родителей с оценками их детей. Тут опять же некая психологическая вилка: те из них, кто интересуется этими самыми оценками, давно их знают; те же, кто не интересуется, вовсе не пришли. (Стандартный фон любого родительского собрания: особенно хотелось бы заглянуть в лицо родителей Терентьева, Васильева и Федотова, но их как раз нет.) Единственный случай, когда эта часть имеет смысл, – целенаправленное вранье ученика. А таких, переходя от вероятностей к статистике, – два-три ученика из класса. Остальные листают журнал из вежливости, косясь от нечего делать на оценки чужих детей. Праздность.
В конце следует финансовый отчет родительского комитета – для маниакально подозрительных плательщиков, которых от нуля до одного.
Не буду перечислять частности. Общий смысл таков: обращенное ко всем – бессмысленно; личные вопросы конкретного родителя конкретному учителю обыкновенно имеют значение для этого самого родителя, но утомительны, покуда задаются в классе за счет общего времени. Выходит, что все существенное происходит в коридорах, урывками. Общая родительская встреча абсолютно бесполезна.
Вывод: обращение учителей к родителям, особенно к родителям вообще, расплывчато по адресу и как следствие неверно либо банально. Обращение же конкретного родителя к конкретному учителю имеет смысл, поскольку тут идентификация в основном верна. Заказчик обращается к специалисту (а не наоборот). Для такой практики не нужно, кстати, никаких особых мероприятий типа дней открытых дверей. Учитель, согласно крылатому выражению Д.А.Пригова, и не скрывается. Вполне хватает перемены, чтобы получить реальный совет. При этом родитель хорошо знает себя и своего ребенка. А учитель нужен ему именно как консультант. Уравнение сходится.

Леонид КОСТЮКОВ



Рейтинг@Mail.ru