Выигрывает ли победитель?

Считается, что внутриклассное соревнование дает детям стимул учиться лучше. А на самом деле...

Я плохо помню свое первое 1 сентября, но день превращения одноклассников в соперников помню довольно отчетливо. В то утро нам, все еще ошалевшим от школьной новизны и готовым любить весь мир, были показаны три ярко-красных пластмассовых флажка на блестящих металлических подставках. И объяснили, что эти символы хорошей учебы и поведения будут стоять на партах трех лучших учеников как поощрение одним и назидание другим. Не скажу, что мир для меня тогда перевернулся, но он точно слегка дрогнул и искривился; и те, что до этого были моими добрыми друзьями по играм на перемене и отважным походам в туалет на другой конец коридора, стали соперниками в борьбе за заветные флажки.
Как потом оказалось, это соревнование, начавшись в 1 классе, не прекращалось никогда. Менялись лишь призы и правила игры. Как и во всей стране, в школе всегда было что-то в дефиците: парты, за которыми не отсвечивает доска; стулья, которые не рвут колготки; библиотечные учебники пониженной истрепанности и даже (о ужас!) любовь учителей, которой, конечно же, не хватало на всех. Это сейчас я понимаю, что каждый ребенок должен купаться в учительской любви просто по праву своего пребывания в школе, а тогда мне казалось естественным, что на вопрос “Каких учеников вы любите?” типичным учительским ответом было не слово “всех”, а группа однородных прилагательных.
В школе при таком обилии детей, замкнутых в ограниченном пространстве, сравнивали всех и всегда. Нас клали на весы поштучно и оптом. Нам ставили в пример одноклассников, отучившихся в этой же школе родственников, параллельные классы и прежние выпуски, что вообще-то было ударом ниже пояса – невозможно соревноваться с тем, кого уже нет, – ведь о них, своих бывших, учителя говорили, как о покойниках, только хорошее.
Наверное, учителя искренне считали, что в условиях конкуренции мы будем работать лучше, что мы самолюбивы и амбициозны, что мы расшибемся в лепешку, чтобы выглядеть понаряднее на этой ярмарке интеллектуального тщеславия. Нас в классе было очень много, и все мы были такие разные – щедро одаренные природой и не очень, усидчивые и ленивые, хитрые, любопытные, настойчивые и просто наглые. Именно поэтому гонка за знаниями была похожа на олимпиаду абсурда, где в одном забеге заставили соревноваться профессионалов-марафонцев, спортсменов-любителей и инвалидов-колясочников. Мы все напряженно следили за борьбой на финише, не понимая, что достоин награды и чествования не отличник, легко завоевавший очередное “золото”, а тот слабак, который хотя и сошел с дистанции, но, преодолевая себя, пробежал не два круга из пяти, как в прошлый раз, а целых три с половиной. В пытливом мозгу всплывали резонные вопросы: о чем (вернее, о ком) думают тренеры? и где он, главный спортивный девиз нашей жизни “Важна не победа, а участие”? Ведь многие, устав проигрывать, просто не хотели в очередной раз выходить на старт.
Забавно, но и сейчас, когда я листаю свои тетрадки с первыми задачами на два действия или с болью и умилением к собственной наивности перечитываю сочинения за десятый класс, я все-таки понимаю, что все эти десять лет с первого урока и до последнего звонка, постоянно соперничая с другими, по сути, соревновалась сама с собой. Я стала умнее, сообразительнее, аккуратнее, собраннее и “творческее”. Жаль только – никто не объяснил мне тогда, что соревнования существуют не только в пространстве между людьми, но и во времени – с самим собой.

Екатерина КРАСНОВА