Быль о сюрреальном носороге

Зверь и человек у Большой Рыбной реки

Описанное ниже действительно произошло пару лет назад. На самом юге Африки, в заповеднике у Большой Рыбной реки. Была это бравада, абсурд на острие ножа или так, просто кровь взыграла по весне? Не знаю. Но с тех пор меня мучил вопрос: зачем? И вот как-то, поймав остекленевший взгляд Сальвадора Дали, я увидел происшедшее в другом свете. Маэстро, безумно подмигнув портретом на стене, напомнил о том, что было давным-давно. И невидимые нити-связи, пронизывающие Вселенную, тут же стали зримы. Но не буду торопиться. Снова предупредив, что нет здесь слова вымысла, начну издалека.

Афри-
канские
носороги,
белый и
черный, ко-
нечно же,
отличаются
цветом. Он
зависит от грязи.
Как не провести
ночь в луже?! И если
грязь была белой, то
белый носорог оказывается
белым. А если черной – то
черный приобретает цвет, под
которым известен и знаменит
своим вспыльчивым непредсказуемым
норовом. Белый же – корова, хоть и
крупнее – в две тонны весом. Идешь
к нему навстречу, и он неизменно ковыляет
прочь. Чего не скажешь о черном. Тот не раз
пробивал машины, загонял людей на деревья. А то и
возносил над землей. Своей ороговевшей
шевелюрой – рогом. Возносил, открывая тайны
Жизни и Смерти. Поднимая над суетой, над
реальностью, сюрреальностью.

Перед переездом на север, в Трансвааль, решил я совершить последний хадж в милый сердцу заповедный уголок. Поклониться костям дикобразов, разбросанным шакалами и леопардами. Или, чем черт не шутит, насладиться гордым профилем носорога. И свершилось! Мне был поднесен воистину царский дар – я стал свидетелем дуэли двух самцов. Человека разумного (?) и Носорога черного!
Бывал здесь десятки раз, исколесил заповедник вдоль и поперек. Встречал немало носорогов. Лицезрел даже их брачные прелюдии. А они в этом толк знают. Не случайно в Китае их толченый рог – конкурент женьшеня. Одним словом, чего я только не видел. Хотя чаще ничего особенного и не видел – удача улыбалась не всегда. А ведь шанс встретить этого скрытного исполина тут один из лучших в мире. Здесь, на площади с маленькое государство, почти нет людей. В сем прелесть этих диких мест.
На рассвете, как обычно, подъехал к знакомому водопою. Окинув его взором, понял, что и на этот раз ничего не светит. Кроме вездесущих египетских гусей и малых поганок – ни-че-го! Пошел пешком на берег. С высоты дамбы биноклем охватил окрестности на несколько миль – антилопы, страусы и прочая обыденность. Под гомон куликов-кузнецов я уже возвращался к машине. Как вдруг взгляд мой уперся в огромного носорога, направляющегося к воде.
Он не видел меня. Вернее, не чуял. А ветер был в его пользу. Зато я стоял заслоненный солнцем. Метрах в 150. Дрожащими руками навел на него видеокамеру. На экране – 6.50 утра. Отсчет дан. Рогонос шел в моем направлении. Пощипывал листву со “сладкой” акации, невзирая на ее воинствующие колючки. Я огляделся – ни одного капустного дерева. Если и удастся взобраться на что, то не выше метра.
Так можно и ороговевшей шевелюрой получить.
Вознестись над машиной. Машина?! Погнавшись за мной, он проткнет ее, как консервную банку! Но не уходить же, так и не пролив крови. Хотя бы мысленно. Пять лет об этом мечтал! Пригнувшись, двинул на него. Нас разделяло сто метров.
Пока действо не развернулось, время перевести дыхание. Постичь скрытый смысл происходящего.
Есть в Лувре шедевр. “Кружевница” Вермера Делфтского, старинного голландского мастера. В ней – ключ к нашей Были. Видите связь – “Кружевница” и носорог? И я не видел. До того как узнал об одной картине Сальвадора Дали. Попытаюсь объяснить. Без надежды на успех.
Что отличает великого Маэстро от нас, непосвященных? Его паранойя – критическое видение. Того, что скрыто.
Пушкина, дитя Африки, вдохновляла экзотика эфиопского пращура. А Дали, потомка мавров, пленила логарифмия носорога. Кривая его изящного рога. Он видел логарифмические кривые повсюду: в подсолнухах, анусах, морских ежах. Пришла пора возлюбленной с детства “Кружевницы”. Закрученный водоворотом воображения, Маэстро изумил луврских хранителей. Представив ее сонмом летящих рогов. Художник тогда еще не знал, что носорог – половой гигант животного мира. Можно представить, как это открытие озарило жизнь нашего сексуально озабоченного Мэтра. Но мой тайм-аут закончился.
Носорог резко вскинул голову. Все, что было на ней, блеснуло клинком в лучах восходящей звезды. Моя длиннющая тень легла чуть ли не к его ногам. Он учуял меня! И засек тень, вздрагивающую, как секундная стрелка. Ясно не видел, но уже знал – где и что я. Секундная стрелка замерла, оцепенев от подслеповатого взгляда. Я снова огляделся. В этот момент мне только недоставало его самки – с тыла!
Я и носорог... Здесь знаю каждый куст: много раз бродил, не разбирая дороги, продираясь через кусты “сладкой” колючки. И слава Богу, кроме нее ни на что не напарывался. Хотя подсознательно-то искал его, носорога. Зачем же штаны себе драл? Сладкие мурашки поползли по телу. Ну, теперь попался!! Долго же я тебя искал. У меня хорошие шансы уйти живым, хоть и с позором, при решительной атаке. Недалеко – смотровое укрытие. Оттуда я умиротворенно наблюдал водоплавающих всего несколько минут назад. Буду стремителен как метеор – уйду. Пожалуй, уцелею. Хотя он может сорвать злость на машине. Ничего, страховка большую часть покроет – зато какой сюжет! Сам Ливингстон в такие переделки не попадал. Уже потому, что не было машины.
Все это прокрутил в голове за доли секунды и шагнул к нему. Аккуратно, без суеты. Он, ручаюсь, таких еще не видел. Снисходительно-недоуменно стоял, наблюдая чудо природы. 50 метров. Ба, заряд кончился! Увеличенный гигант исчез с дрожащего экрана. Вовремя! Будем продолжать врукопашную. 30 м! Дальше уже верная смерть – или под ногами, или как чек на шпильке. Что если давить на нервы в надежде выиграть время? Камера безжизненно болталась, путаясь с биноклем. Только бы не бросить ее при побеге. Впился в нее покрепче. Уж лучше бинокль.
Он пошел. Резво. На меня. Нас разделяли только колючие кусты. Это трава – пройдет как нож сквозь масло. Я рванул в убежище, пытаясь без лишней суеты, но, похоже, не очень достойно. Оглянувшись, увидел – стоит на месте, смотрит в сторону. Ложная атака! Знаем, читали. Я вернулся на прежний рубеж. Сдать Москву мы успеем.
Воспользуемся замешательством – вернемся к Дали. Русская жена Маэстро читала тихими вечерами у лазурного моря. Как знать, возможно, звучало: “Восстань, пророк, и виждь и внемли”. Вняв, великий каталонец предрек в Сорбонне. В поединке с “Кружевницей” носорог будет побежден. И критически пояснил почему. Сюр-р-р? Без сомнения! Но важно то, что даже “Кружевница” на моей стороне! Это мне давало немалый шанс на успех.
Первым отступил он. Метров на пять. И обильно веером обрызгал кусты за собой. Знак мне? Еще рывок. Нервы сдали на этот раз у меня – отлетел метров на 20 и потерял его из виду. Если решит идти в атаку – то через кусты с огромными колючками. Я буду просто распят – будь нужда чрез них бежать. Другой ход – может отрезать меня от укрытия. И веселье продолжится, но уже на его половине поля. Однако в глазах его читалось все, кроме тонкого расчета. Была не была. Заставил себя вернуться на прежнее место – сюжет пропадет. Хотя позыв сесть в машину и уехать – немалый. Сладкие мурашки все не унимались, смешавшись с дрожью в коленках. Да, такого первобытного удовольствия я давно не испытывал! Еще с тех пор как вступил в поединок с матерым буйволом, вожаком многосотенного стада. Другая сюрреальная быль.
Интересно, что чувствует он? Есть ли томление в членах? Судя по коже, ему давненько не приходилось драться за спутницу жизни. Ни единой кровавой ссадины на теле. Это редкость. Но крупен зело! Милях в десяти отсюда пешком мы как-то нарвались на одного, нос в нос. Вернее, рог в нос. Так тот был мелким – самка или молодой самец – не до пола было. Уже почти залезая на ближайший кактус, поняли по его сверкающим пяткам, что к чему. Этот – не то. Здесь – огнь из ноздрей. Коррида! И что человека тянет на поиск острых ощущений?! На родине Маэстро устраивают гон быков по улицам, и каждый раз кто-то гибнет. Зачем?! Видимо, за тем же и я.
Не без усилия над собой, оглядывая кусты, вернулся на место. Никого. Значит, по крайней мере нет лобовой атаки. С усиливающимся трепетом пошел к кустам. Вперед. Ого-го! Пока я тут шнырял, он отступил еще на 20 метров. И уже стоял на большой поляне, сосредоточенно внюхиваясь в меня. “Входит Лев Толстой в пижаме – всюду Ясная Поляна”. Я как раз опрыскался репеллентом от клещей. Не “Шанель” № 5! Он меня не видел, но смрад стоял моим точным силуэтом. Хорошо, хоть он у меня как на ладони. Снова с пристрастием оглядел окрестности и с радостью не обнаружил его самки с отроком. Но за суетой мы забыли о “Кружевнице” и носороге. По накалу абсурда их поединок был не менее напряженным. Черному носорогу была представлена гигантская “Кружевница”. Прямо во французский зоопарк. И произошло чудо. Снова атака. На меня. В Капской провинции. На этот раз мои нервы выдержали – ноги сдали. Присел. Рог замер на несколько минут. Мерзкий репеллент меня выдавал с головой. Уж не он ли мне помог? Оскорбленный моей аурой, соперник шел к дальнему краю поляны. Осмелев, я вышел на середину ринга. До убежища сейчас гораздо дальше, чем до рога.
Итак, произошло чудо. Мы опять в Европе. Носорог обратился в бегство. Впрочем, так говорил Заратустра. Но бежать-то было некуда. Разве что в дальний угол поляны, пардон, вольеры.
Окончательную победу Абсурда над Стихией одержал Сальвадор. Спаситель с рыцарским копьем наперевес бесстрашно бросился на полотно. И всем телом прорвался в Зазеркалье. Об этом есть фильм “Удивительная история кружевницы и носорога”.
Так и спустя сорок лет в долине Большой Рыбной реки исход был предопределен. Там накал страстей явно спадал. Как после Бородина, противник был в замешательстве, воля к победе дала трещину. Можно было посмотреть на часы украдкой, не сводя глаз с окружающих кустов. 3600. Тут и сам Евклид не поможет, приди моему сопернику на ум что-нибудь неординарное. 8.15 того же утра. Больше часа, а пролетело как несколько секунд! Вскоре мой черный двойник скрылся в воинствующих кустах.
Занавес.
Надо ли упоминать, что за оставшиеся пять часов разъездов я и на сотую не приблизился к тому оргазму Ливингстона, который испытал на рассвете. Сальвадор чувствовал то же самое. Только острее. Гений все-таки.
С тех пор я на Большой Рыбной реке не бывал. Как Он там, без меня? Увы, здесь, в Претории, черных носорогов нет. Но есть один знакомый голландец, что работает с моей возлюбленной женой! Не поверите, он – прямой потомок создателя “Кружевницы”, старинного художника Вермера Делфтского!

Быль,
оказавшаяся
витиеватее
сюрреальности,
продолжается.

Олег ШИПИН
Претория