Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №3/2001

Четвертая тетрадь. Идеи. Судьбы. Времена

Василий ГОЛОВАНОВ

Мак-Кинли наш!

16 января 1998 года два российских альпиниста, Артур Тестов и Владимир Ананич, установили мировой рекорд, поднявшись в разгар зимы на пик Мак-Кинли – самую высокую вершину Северной Америки (6194м)

«...Я до последнего дня не был уверен, что мы сможем вернуться с горы живыми. Ты – как первый космонавт на Луне. Никто не знает, что тебя ждет на поверхности другой планеты. Наша задача была справиться с неизвестностью и выжить в этой “непонятке”...»

                        Из дневника Артура Тестова

-100о C (с учетом ветра)

Это монументальная, подавляющая своим величием твердыня с белоснежной вершиной и ведущими к этой вершине ребрами, напоминающими контрфорсы готического собора или гигантские узловатые корни, которые гора вонзила в землю. В 1896 году молодой ученый Уильям А.Дики, производя топографические измерения на Аляске, установил, что это высочайшая вершина всего североамериканского континента. На следующий год из честолюбивых соображений он предложил назвать ее именем только что избранного президента Соединенных Штатов Уильяма Мак-Кинли – уроженца равнин Огайо, равнодушного к горам. Имя Мак-Кинли осталось за горой, хотя сам президент, через четыре года правления погибший от пули анархиста, совершенно забыт своими согражданами.
В 1912 году Билмор Браун и два его товарища почти дошли до вершины Мак-Кинли. Но за несколько сот метров до нее они были прибиты к земле налетевшим штормом и, чтобы не погибнуть, вынуждены были вернуться. Первовосходителем в 1913 году стал Джонни Стак. У него было ощущение, что он видел Землю в окошко с небес.
Следующая попытка восхождения состоялась лишь в 1932 году и закончилась трагедией: оба участника погибли. Так открылся мортиролог горы, своеобразная книга ее расчетов с человечеством.

Когда Артур Тестов впервые появился в поселке Талкитна, откуда начинают путь на гору все альпинистские группы, отношения Мак-Кинли с человечеством вполне определились. Гора пережила нашествие честолюбцев в начале века, послужила полигоном американских вооруженных сил в годы Второй мировой войны (до сих пор лучшими для восхождения считаются армейские высотные ботинки «Бани-Бутс») и к концу 70-х годов стала одной из тех мировых гор, восхождение на которую обязательно для альпиниста высокого класса. Свой статус гора поддерживала довольно ревностно. Убивает она в среднем 4–5 человек в год, иногда в два-три раза больше. Это подтверждает альпинистское кладбище в Талкитне с полусотней могил тех, кто погиб на горе и удостоился захоронения. Многих просто не нашли.
Зимние восхождения на Мак-Кинли долго считались невозможными: даже в июле на подступах к вершине обычны морозы порядка минус 20о С. А зимой к лютой стуже добавляется сильно укороченный приполярный день продолжительностью всего 4–5 часов. Однако в феврале–марте, когда день возрастает до 10 часов, несколько попыток восхождения все же увенчались успехом. Первыми 28 февраля 1967 года на гору поднялись американцы во главе с Артом Дэвидсоном. Победа была оплачена дорого: один человек погиб, все получили серьезные обморожения. После восхождения Арт Дэвидсон написал знаменитую среди альпинистов книгу «Минус 148о по Фаренгейту». По шкале Цельсия – это минус 100о с учетом ветра. И хотя это не абсолютный, а условный показатель суровости климата, складывающийся собственно из температуры (минус 57о С), влажности воздуха и скорости ветра, он все же красноречивее других удостоверяет, что зимний Мак-Кинли представляет собой сущий ад. После Арта Дэвидсона и двух его спутников в этот февральско-мартовский ад поднялось еще 10 человек. Одним из них был Наоми Уемура, возможно, самый поразительный альпинист-одиночник ХХ века. После Эвереста пик Мак-Кинли показался ему несложной вершиной. Он сказал, что «сделает» (американизм) ее за неделю. Демонстративно взяв продуктов на семь дней, он бесстрашно вылетел на встречу с судьбой. Подъем на вершину отнял больше времени, чем предполагалось, и соответственно больше сил. На спуске с горы, на узком гребне, круто обрывающемся вниз, к леднику, Уемура был подхвачен штормовым снежным вихрем и исчез навсегда...
И только один безумец, опасно, смертельно влюбленный в горы американец Джон Ватерман, в 1979 году попробовал подняться на гору в период, который на Аляске называют «мертвая зима» («death of winter»), – в декабре. Через десять дней он вызвал самолет. «Гора победила меня, но не взяла мою жизнь», – сказал он на пресс-конференции. В общем, зимой Мак-Кинли продолжал оставаться неприступным, когда Артур Тестов появился в поселке Талкитна.
В прошлом у него была пара семитысячников и мировой рекорд перехода через пустыню Каракумы в жаркое время года – без связи, в режиме полной автономии. У Артура было имя героя, молодость, сила, бесстрашие. Честолюбие, индивидуализм и прочие качества, необходимые герою, у него тоже были налицо, причем в превосходной степени, что даже привело к конфликту в команде. Однако именно команде Артур обязан главной удачей того лета. Этой удачей стал не подъем на вершину, а человек. Врач команды, удивительно мягкий и скромный человек с уникальным чувством юмора, Владимир Ананич, по характеру – полная противоположность Артуру, «волку-одиночке». Возможно, именно поэтому они и образуют со временем идеальную для восхождения пару.

Неудача, как известно, ломает слабого, а сильного только раззадоривает. Артур не нашел денег на экспедицию в 95-м, поэтому в 96-м выгреб все, что было у друзей и родителей, взял в долг и весной уехал в Америку.
«...Я несколько месяцев кантовался в Сиэтле, экономя на всем и закупая снаряжение. Напарник прилетел, когда я сообщил, что все готово. В Талкитне старший рейнджер Дэрил Миллер разговаривал с нами сквозь зубы, с крайним недоверием глядя на «молодых», которые замахнулись невесть на что. Экспедиция была зарегистрирована, он сам проверял наше снаряжение и экзаменовал на знание горы. Но факт: отпускать ему нас не хотелось. Правда, напарник мой оказался психологически не готов к тому, что нас ожидало. На горе нельзя жить «по-прежнему», иначе ты погибнешь. Он был очень силен физически, но на 14-й день, после ночи, когда ветер буквально распиливал снег вокруг нашей пещеры, тряся ее, как погремушку, он сказал, что дальше идти не может. В конце концов я пошел один: я не надеялся на благополучное восхождение, но должен был отработать свое до конца. Вечером первого же «одиночного» дня я провалился в трещину. Чтобы выбраться, пришлось обрезать волокуши со снаряжением. Все. Через пару дней мы вернулись в базовый лагерь, откуда нас сняли. В Талкитне все радовались, что мы живы-здоровы, и были убеждены, что того, что мы получили, с нас достаточно...» (из дневника Артура).

Однажды в Талкитне, где Артур снимал какую-то конуру с телефоном, пытаясь как можно больше понять в американской и в своей жизни, этот телефон зазвонил.
– Это Артур? – спросил незнакомый голос и, получив подтверждение, произнес: – Это тоже Артур. Арт Дэвидсон.
Арт Дэвидсон – огромного роста 53-летний радостный человек с длинными рыжими волосами и распахнутой душой – тип американца, который нечасто встретишь даже на Аляске, не говоря о «других штатах», как аляскинцы называют собственно США. У него легкая спортивная походка, хотя после восхождения 1967 года на ногах не хватает половины пальцев. В горы он давно не ходит, а пишет очень интересные книги о культуре малых народов мира. У Арта недалеко от Анкориджа дом в лесу на склоне холма, где он живет с женой-эскимоской и детьми.
– Что же он мог тогда сказать тебе? – спросил я потом Артура.
– Он просто сказал: «Приезжай».
Артур с Володей Ананичем приехали вдвоем на Аляску, чтобы как следует полазать по горе перед зимой.
После того как они двадцать дней провели на Мак-Кинли, тренируясь, Арт поселил их у себя, «грамотно откормил после горы» и в заключение сказал:
– Если вы соберетесь на гору в декабре, пожалуйста, оповестите меня заранее, потому что я планировал поездку к аборигенам Австралии, но перенесу ее на февраль, если вы приедете...

Помню замечательно тихий вечер позднего лета, когда мы с Володей и Артуром смотрели снятый на горе фильм и разглядывали большую фотографию Мак-Кинли, сделанную с самолета. На ней вся гора с запада видна как на ладони: язык ледника, в двух местах сильно разбитый трещинами, каменная стенка Ветреного Угла, тот самый гребень, на котором погиб Уемура, и, наконец, вершина с небольшой седловинкой посредине. В сравнении с горой человек – пылинка.
– Куда вы поднялись в декабре 96-го?
– А этого места здесь нет, – говорит Артур. – Оно ниже, не вошло в кадр.
Вот как... А я-то воображал, что понимаю что-то! Через две недели подъема они так и не вошли в «кадр», внутри которого, собственно, и ждали их главные испытания. Впервые что-то похожее на ужас охватило меня...
Меж тем проектом заинтересовалась компания «Видео-Интернейшнл»: в наши дни не так-то просто оказаться причастным к рекорду, который навсегда останется в истории. Получив спонсорские деньги, Артур уже в октябре улетел в Сиэтл заказывать снаряжение. Володя улетал восьмого декабря. Когда я позвонил ему накануне, он крутил педали велотренажера и шумно дышал в трубку. Я хотел сказать что-то напутственное – и не находил слов. Я ведь отдавал себе отчет, что смерть и слава ходят в равной близости от этого начинания...
– Вы уж возвращайтесь, ради Бога...
Володя понял меня.
– Знаешь, – сказал он в трубку, сопя, – у меня в семье три человека умерли за три года... Так что если еще и я... Как-то неудобно будет перед родственниками...

Только ботинки особые...

– Может быть, все-таки «Бани-Бутс»? – спросил недоверчивый рейнджер Дэрил Миллер, проинспектировав снаряжение экспедиции в Талкитне.
– Нет, – сказал Артур. – В «Бани-Бутс» люди всегда обмораживались, а эти сапоги выдерживают до минус 70о, так сказали.
Дэрил Миллер не был бы самим собой, если бы не произнес:
– They say... (Это они сказали...)
Профессия сделала его недоверчивым. Зимой спасательные работы на Мак-Кинли не ведутся. Они бессмысленны. Но если человек решил потягаться с горой, то он, Дэрил Миллер, не может ему запретить делать это, если все подготовлено по правилам. Но не переживать за этих психов он тоже не может. Когда русские полезли на гору в декабре 96-го, он не хотел только, чтобы они погибли. Все остальное он знал: у них ничего не получится, они уедут и не вернутся. Никто никогда не возвращался, чтобы попробовать второй раз. Все так и вышло. Гора не пустила их. Но когда один из них сказал, что пошел один и провалился в трещину, он не поверил. Но на всякий случай сел в самолет и полетел взглянуть на то место, где, по словам этого русского, он оборвался. И тогда убедился, что это правда. Поэтому сейчас, когда они вернулись, чтобы попробовать снова, он переживает за них больше...
О снаряжении приходится говорить особо, поскольку для участников подобных восхождений оно так же важно, как скафандр для космонавта. Ибо зимой Мак-Кинли обращается в царство холода, где вольготно чувствуют себя лишь очень древние стихии, где человека быть не должно, где он не подразумевается природой, которая оставила ему довольно места внизу, чтобы здесь не связывать себя никакими моральными обязательствами перед человеческим родом... По существу, только появление специальной теплоизолирующей синтетики сделало возможным длительное пребывание альпинистов на горе.
Список продуктов Артур набросал за час перелета из Сиэтла в Анкоридж. Все было куплено в одном месте: чек в супермаркете был длиной полтора метра. Рацион был составлен из сушеных и сублимированных продуктов с различными добавками. Был чай, растворимый кофе, концентраты сока и бульона, сушеная папайя, мультивитамины в таблетках. Из обычных продуктов только сыр, масло, сахар и «энергетические заряды» (типа сникерсов с различной начинкой). Из экзотики – довольно много курева и ром.
Американцы не удержались от того, чтобы не откомментировать «вредные привычки». Еще в Анкоридже телегруппа взяла у участников предстоящего восхождения интервью, и вскоре в новостях появился забавный сюжет: «Снаряжение у нас обычное, – слышен голос Артура (в это время камера делает наезд на блок «кэмела» и бутылку рома), – только ботинки особые...»

Восхождение в ад

Поселок Талкитна зимой – довольно-таки скучное место. Девять дней нелетной погоды, поздний рассвет, ранний закат. Но на десятый день – хотя погода вроде бы не предвещала – вдруг появляется Джей Хадсон, лысеющий флегматик с водянистыми глазками, владелец пары самолетов и лучший пилот в округе, и объявляет: «Все, полетели». Это человек с абсолютным чутьем на погоду. Понял, что есть безопасных часа четыре. И вонзился.
21 декабря. «...Я счастлив, – вздыхает наконец Артур, – потому что началось. И потому что нет никого и ничего в жизни, кроме нас троих на этой горе...»
На следующий день – образцовый выход: впереди Артур с рюкзаком и с лестницей на поясе (лестница должна помешать ему улететь слишком глубоко в трещину, случись что). За ним Володя с рюкзаком и волокушами, груженными снаряжением, последним – с тем же грузом Саша Никифоров. Саша – самый молодой и самый смиренный участник восхождения, которому изначально была предуготована вспомогательная роль: «он должен был помочь нам тащить и копать, чтобы мы чуточку лучше сохранились к моменту, когда полезем на гору». Помнится, меня это высказывание поначалу поразило своей прямотой. Но потом я понял, что на горе люди не нуждаются в иносказаниях. Это гора может изъясняться намеками, которые лучше понять сразу...
Вечер. Артур начинает рыть пещеру для ночевки. Истово вгрызается в снег. Пещера строится так: сначала в снегу выкапывается довольно глубокий туннель. В конце его делается квадратный вход, за ним – тамбур для вещей и дальше – «комната» с «кроватью» из снега. Работают втроем: один копает, другой выбрасывает снег к выходу, третий – наверх. Копает Артур. Зарывается вглубь. Пока не пробивает дыру... в огромную трещину, над которой он стоит с лопатой. Как назло, обвязка снята, лестница, естественно, тоже наверху, и если б снег не был так плотен...
Хуже могло бы быть только одно: не пробив дыры, выстроить пещеру прямо над этой трещиной, вселиться туда со всем барахлом и на второй день путешествия улететь всем вместе вниз.
В мире есть один человек, который лазает в трещины ледников. Но и он не спускался ниже 200 метров. Так что и он до конца не знает, что там, внизу.

Новый год приходит на Аляску последним, и в тот момент, когда у нас за окном перекатывалась веселая новогодняя канонада, у них был день. Они сидели в гуще непроглядных облаков на леднике. Чинили снегоступы, пили ром и мысленно присоединялись к друзьям в Рязани и в Москве.
Подъем на Мак-Кинли поначалу очень пологий, очень долгий. Сквозь убийственный ветер и слепой туман. И холод – повсеместный, изнуряющий, час за часом, день за днем, недели напролет... С двух до трех тысяч метров по вертикали они поднимались девять дней. Три дня вообще не высовывались: погода бомбила немилосердно, как, например, накануне нового года. «...Ничего не видно. Справа сверху висит ледопад, слева снизу много трещин, а наверху, за взлетом – я знаю – нас ждут громадные трещины-впадины. Чтобы никуда не влипнуть, остаемся встречать праздник здесь...» (дневник Артура). В общем, этот первый километр вертикали они «подняли», быть может, с наибольшим трудом. Шли меж двух отрогов горы, за которыми не видно даже вершины. «Абсолютная предсказуемость программы каждого дня: не провалиться в трещину, идти, копать. Шли иногда не больше 2,5 часа, потом снова зарывались. Как грызуны: чуть утихло – выскочили наружу; задуло – юрк в норку» (Володя).

Высота 4200. Ледник подступает вплотную к стене, вздымающейся к вершине. Снег оранжевый, как песок пустыни, в лучах заходящего солнца. В небе проступает космическая чернота, словно небо стало тоньше. Серый свет. Серый, как сталь, снег. Северное сияние. Гладкие ледяные стены и острые, покрытые льдом гребни вызывают металлургические ассоциации. А пухлые облака, из которых, как острова, торчат вершины близлежащих гор, напоминают «мыслящий океан» Соляриса. Тишина. Ни звука. Потом где-то лопается лед, и ветер начинает острить свои ножи о гребень: в голубом небе видны белые флаги снега. Это флаги смерти. Наверху – шторм.
Раз в пять – семь дней пролетает самолет. Они спешно настраиваются на его волну: «Я русский, я русский, у меня все в порядке» «Роджер, роджер», – отвечает пилот, что на языке радистов Аляски означает «Вас понял». Самолетик превращается в звук и исчезает...
На высоте 4200 с запасом горючего, продуктов и части снаряжения остался в пещере на леднике Саша Никифоров. Артур с Володей двинулись дальше. Впереди было два километра вертикали.
Дневник Артура:
«...Headwall – это ледовый склон в 50о. Самый трудный участок пришелся на снежный шторм... Когда я провесил последнюю веревку и вылез на гребень, я еще что-то мог видеть в снежной буре, а Володя просто добрался до меня по веревке, не видя, куда она ведет. Мы начали закапываться и нашли старую американскую нору с низким потолком без «кровати»... Ночью нас замело. Помещение маленькое, и кислорода мы сожрали легкими больше, чем небезопасно. Не горят ни зажигалка, ни свечи, ни примус. Медленно начинаю откапываться. Снега набило метра два, и я в конце концов оказываюсь в узком туннеле с торчащими внутри пещеры подошвами ботинок. Приходится копать осторожно, дышать реже и плавней, чтобы не сбить дыхание. А то пока Док сообразит, чего это я задергал ногами и затих, я буду уже с Богом разговаривать. Кое-как все сделал правильно и высунул голову наружу. А там дует так, что нос по ветру разворачивает...»
«...Шли целый световой день, хоть и медленно. Вышли на 5200, нашли удобное для пещеры место с отличным видом на весь Аляскинский хребет. Ночью начался ураганный ветер, который дул пять дней. Медленно, но неуклонно, словно напильником, стачивал крышу пещеры, пока в ней не зазияли дыры. Заделывали дыры пуховкой, спальником и прочими подручными вещами. Когда ветер чуть-чуть поутих, смогли вылезти наружу и немножко подремонтировать крышу. Но все равно, при постоянно работающем примусе и закупоренном входе, в пещере было минус 37о...»

Ночь победы

Человек может застраховаться от всего, кроме самого себя. Пятидневное ожидание сыграло в этой истории роль сжатой пружины: Артур решил рискнуть. Естественно, у них нашлись и разумные доводы в оправдание рисковости: устраивать еще один лагерь на втором перевале на высоте почти 6000 значило терять и силы, и время, силы на такой высоте восстанавливаются очень медленно, мозги соображают процентов на 50, сопротивляемость холоду резко падает... Так что неизвестно, чем бы обернулась эта «штурмовая» пещера – убежищем или засадой. Тем более что непогода могла прижать их здесь до февраля...
И все равно то, что они совершили, – совершенно невероятно. Летом сильные альпинистские группы иногда решаются с 5200 подняться до вершины, но летом у них – непочатые резервы света и сравнительно ровная погода. А Артур и Володя точно знали, что светового дня им не хватит и холод убийственный. Но рванули. Имея с собой только запас продуктов на сутки, фотоаппараты, эмблемы, флаги, две пары запасных огромных рукавиц, альпинистское «железо» и красный фонарь для велосипедистов, мигающий подряд 300 часов, который они решили оставить на вершине, чтобы в случае чего американцы могли убедиться...
Вышли в 10 утра. В 14.30 на высоте 5900 Артур снял последние кадры на видео: «Десяти секунд настройки хватало, чтобы аккумуляторы и пленка замерзали настолько, чтобы снимать было невозможно».
Еще полтора часа подъема – и в 16.00, за час до заката, они на вершине. Поразительнее всего, что за пять минут до этого момента из-за горы вынырнули два американских самолета и стали летать вокруг. Пытались связаться с ними, но связь была плохая. Впрочем, и так все было очевидно. Американцы снимали их на фото и на видео. Правда, видеосъемки их на вершине так и не получилось: ветер качнул самолет, и оператор... ну, испугался. А на фото все отлично: залитая розовым светом вершина горы парит над окрестностью, погрузившейся в синие вечерние тени. На вершине – две фигурки.
Это и была победа.

Ну а потом был спуск. Когда стало совсем темно, Артур привязал к ноге мигающий фонарь, чтобы Володя видел его. Это был тот самый фонарь, который они хотели оставить на вершине. Поднимался ветер. Погода портилась. Звезд на небе не было...
Через три часа они вышли точно к пещере. «У него есть какой-то секрет хождения в условиях нулевой видимости, – сказал Володя Ананич. – Но как он это делает, я не знаю. Для меня это фокус покруче тех, что делает Дэвид Копперфильд...»

Большинство альпинистов гибнет на обратном пути. Вложив все силы в победу, попадают в те же ловушки, что на подъеме удалось обойти. Гибнут от усталости, от того, что главное, кажется, позади. Но на гору мало взойти. С нее нужно вернуться.
Артур шел на грани допустимого риска: чтобы обойти проклятый гребень, который опять вывесил снежные флаги, решил спускаться напрямую – без навески, чтоб не возиться долго. Пару раз то Артур, то Володя улетали вниз по ледяному склону, по очереди ловя друг друга. «Во время одного из таких срывов Док порвал себе связку на плече, но это не помешало ему отработать спуск до конца...»
«...Устали как собаки, но до темноты дошли до пещеры, в которой Саша 10 дней ждал нас. Оказывается, все эти дни здесь мела пурга, и он днем и ночью каждые 2,5 часа вставал по будильнику и откапывался, чтоб не замуровало...»

Человек с того берега

Тема героя возникает в самом конце этой истории. Возникает как щемящая, расщепленная нота. Ибо когда мир полон подделок, героев-с-телевидения, ненастоящих, раздутых кумиров, все настоящее вызывает раздражение и неприятие.
Героев любил XIX век, а век ХХ, настоящим хозяином которого стал потребляющий обыватель, не любит героев. Он отказывает им в праве называться героями, ибо «хозяину жизни» непереносимо, что кто-то в чем-то может превосходить его.
«А что они такого совершили, в сущности?» – ревнуя, вопрошает он. Или: «В сущности, они просто несчастные люди». – «Почему несчастные?» – «Как почему? Потому что они не могут довольствоваться тем, чем довольствуются все, им нужны сверхнагрузки, самоубийственный риск, чтобы почувствовать кайф жизни, которые нормальный человек ощущает и так».
Когда я слышу разглагольствования подобного рода, мне хочется рассмеяться. Я не убежден, что «нормальному человеку» ведом тот же кайф. Кроме того, в этих рассуждениях все перевернуто с ног на голову. Потому что артистизм любого рода – это прежде всего дар. Рождение путешественника в результате выдающегося восхождения – такая же прекрасная и редкостная вещь, как рождение талантливого писателя или художника. Этот дар достается одному человеку, но разделяется всеми, кто понимает, что одаренность одного не ущемляет одаренности другого. Герой принадлежит всем, кто способен им восхититься.
Да, альпинистам случается проделывать невероятные вещи с собою и вторгаться в пространства, для всех нас запретные. Смертельно опасные. На собственном опыте альпинист разрешает вопросы, которые – только иными способами – из поколения в поколение ставятся и решаются мыслителями и художниками. Это вопросы о жизни и смерти, о смысле бытия и высшей силе. «Зачем?» Затем, что каждый рождается для того, чтобы наилучшим образом делать то дело, для которого рожден. Чтобы этим делом выпытать у жизни ответ на «проклятые вопросы»... Джон Ватерман, пытавшийся взять зимний Мак-Кинли в 79-м году, однажды вышел из дома, оставив на столе записку: «Ушел в горы... с любовью».
Это один из возможных ответов. Гибель Уемуры – тоже ответ. В нем слышны интонации прозы Юкио Мисимы и самурайское презрительное молчание перед смертью...
В том, что сделали Артур Тестов и Владимир Ананич, есть что-то от нечаянной радости. Страна не в лучшей форме, народ озлобился, и вдруг они неожиданно появляются на вершине горы и приветливо машут оттуда руками. И я призываю всех, кто на это способен, порадоваться за них. Конечно, американцы отнеслись к их победе очень ревниво; им бы хотелось увидеть на горе «своих» героев, но в конце концов они были вынуждены радоваться нашим, ибо дар, как известно, принадлежит каждому, кто способен его принять...

Когда пресс-конференция в аэропорту закончилась, Артура, Володю и Сашу повели в бар «62-я широта», где собрались все знакомые: Арт Дэвидсон, недоверчивый рейнджер Дэрил Миллер и азартный флегматик Джей Хадсон, журналисты, хозяин гостиницы, где живал Артур, в общем, все, кто хотел разделить с русскими их победу. И с той стороны реки пришел человек, известный в Талкитне по кличке Триггер (Курок), которому летом ребята помогали строить в лесу хижину. Но не достроили, и он живет, как и прежде, в палатке с дизель-генератором, который заводит, когда его подруга хочет поиграть в компьютерные игры. Кроме палатки, подруги, дизеля и старого раздолбанного джипа, у него ничего нет: так ему нравится.
Вот он тоже пришел. Пришел не затем, чтобы погреться в лучах чужой славы или поесть-попить на халяву. Он пришел поблагодарить героев за то, что они сделали. И принес им подарки: плащ, кроссовки и бейсболку. И он вкусил радость победы, по праву разделив ее со всеми, кто был к ней причастен. Он тоже получил эту победу в дар.
И только российский консул в Сиэтле никак не отреагировал на нее – даже после того, как героев принял сенат штата Аляска. Похоже, он из тех, кто отрицает героизм принципиально. Должно быть, много смотрит телевизор.



Рейтинг@Mail.ru