Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №1/2001

Вторая тетрадь. Школьное дело

Грядущее свершается сейчас

С минуты Рождества прошло две тысячи лет, и мы празднуем эту ночь, эту цифру в календаре. В сущности, она не прибавляет на небе звезд. Звезды те же, что и тогда, – и астрономы до сих пор гадают, какая из них могла быть той самой. Но нет-нет да и взглянешь в исчерченное холодным зимним ветром ночное небо, забыв о всяких цифрах... Цифры, конечно, ничего не значат, и круглая дата – просто напоминание в череде иных напоминаний: небо помнит о нас. Повод поднять к нему глаза и почувствовать: тебя не оставили.
...Волхвы шли за Звездой. Как это возможно – идти за звездой? Мы знаем, что есть путеводные звезды, есть секстанты и астролябии, чтобы вычислять, где ты находишься на земле. Они только отмечают положение звезд, безучастных ко всему, что происходит здесь, на нашей планете. И именно неколебимая безучастность делает их ориентирами. Но волхвы ничего такого не знали. Они шли за движением Звезды, она их вела. Небесная механика соединилась с земной участью – но и земные люди поверили в небезучастность Неба. И может быть, именно от волхвов все зависело в те часы? Может быть, Звезда была самым важным испытанием?
Испытанием, после которого уже никакие испытания не нужны.
Поверили, пошли за ней – и случилось Рождество. Не поверили бы, проводили равнодушно-удивленным взглядом – и...
К счастью, у нас нет даже самых приблизительных представлений о мире, в котором нам пришлось бы жить, случись это. Тот мир, та история, в которой мы живем, кажутся нам порой страшными, непереносимыми, жестокими. И – случайными. Но даже в самой бездне отчаяния и механической безучастности, молчания судьбы остается надежда на то, что выше нас. На Звезду. И, что бы ни говорили мы о себе, в минуты отчаяния каждый готов пойти за нею вслед. А это делает наш мир пригодным для жизни куда вернее, чем самые надежные гарантии и нерушимые законы.
...Год, столетие, тысяча лет. А другое измерение – длиной человеческих жизней: поколение за поколением. И о них не скажешь в цифрах: одни длиннее, другие короче. Всего-то несколько десятков жизней – таких же, как наша – отделяют нас от Рождественской ночи.
И, если считать по поколениям, наш мир очень молод. А значит, куда как рано спорить, удался он или нет, следует заветам и проповедям или погряз в грехах. Ведь минуло всего несколько десятков поколений – с тех пор, как свершилось событие, соединившее Небо и Землю.
Андрей ПОЛОНСКИЙ

Звезда, которую видели они на Востоке...

  • Каждый год мир застывает в ожидании преображения. Нет, время не останавливается, история длится, на хлеб нужны деньги, любовь требует жертв, счастье возможно, кошки и собаки украшают быт, в одну и ту же реку дважды войти нельзя. Но смутное чувство, что назревает коренной переворот, жизнь должна измениться к лучшему, нам обещана иная доля, иной город, иной белый свет, где дети и старики не будут плакать и просить милостыню, где все поезда с нашими любимыми придут точно по расписанию, где не придется самим собираться на войну и оплакивать сыновей, где мы будем свободны, праведны и бессмертны, – такая надежда всегда сдавливает горло, когда календарь отсчитывает очередной срок и невидимая рука переворачивает страницу книги бытия.
    n И в ночь накануне преображения в пылающем огнями дворце на океанском берегу собираются одетые в строгие костюмы угрюмые хозяева дряхлеющего мира. Они листают старые книги, они беседуют с экспертами, они готовят массовые гулянья и великие злодейства, чтобы ни в коем случае не допустить перемен, подрывающих их могущество, угрожающих их власти, готовых смести весь тот строй жизни, который обеспечил им богатство и процветание. К услугам паникующих временщиков чародеи и маги, возлюбившие блеск золота превыше давно им известных простых истин и потому скрывающие правду в пеленках назиданий и парадоксов, специалисты по социальной психологии и менеджменту, считающие, что человека можно запрограммировать на послушание и заставить отдать душу за медицинскую страховку, дармовой ужин с индейкой и гарантированную пенсию, наконец, к их услугам сыщики и полицейские со всех концов света, явившиеся сюда, чтоб исполнить любой приказ.

  • И «Ирод послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже» (Мф. 2, 16).

    Но тогда же в пустыне, у подножия синих гор, встречаются уставший от собственных заблуждений правитель, проводивший пустые ночи в раздумьях о благе прекрасной и несчастной, всеми хулимой страны, добрый волшебник, умевший дарить детям из бедных кварталов удивительные подарки – железные дороги с дистанционным управлением, наборы конструктора «Лего», занимающие полкомнаты, и говорящих кукол, одетых от Версаче и Сен-Лорана, и грустный поэт, сочинивший две сотни песен о любви, войне и смерти. Они пытаются договориться, что же им делать с непокорным и бушующим миром, вспоминают легенды, предания и пророчества, тоскуют, что эпоха чудес давно завершена и природа стареет. Так проводят они час за часом, пока не услышат, как сквозь долгие речи о всеобщем благе, пафосную оркестровую музыку и перебранку рассорившихся супругов пробивается мелодия флейты. Из старых сказок они знают, что это за музыка, поднимают глаза к небу и видят на небе звезду.
    n Правитель, волшебник и поэт прекращают роптать и спорить, вытирают слезы и идут за этой небесной странницей, не разбирая пути.

  • «Звезда же, которую видели они на востоке, шла перед ними, как наконец пришла и остановилась над местом, где был Младенец. Увидев же звезду, они возрадовались радостью весьма великою, и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну» (Мф., 6, 9–11).

Жизнь, жизнь

1
Предчувствиям не верю и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет.
Бессмертны все. Бессмертно все. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.
2
Живите в доме – и не рухнет дом.
Я вызову любое из столетий,
Войду в него и дом построю в нем.
Вот почему со мною ваши дети
И жены ваши за одним столом, –
А стол один и прадеду и внуку:
Грядущее свершается сейчас,
И если я приподымаю руку,
Все пять лучей останутся у вас.
Я каждый день минувшего, как крепью,
Ключицами своими подпирал,
Измерил время землемерной цепью
И сквозь него прошел, как сквозь Урал.

Арсений Тарковский

...Самое трудное – это равновесие между двумя правдами. Ибо если в тебе победит одна земля, Ты потемнеешь, ослабнешь, дойдешь до последней пустоты, а если только материнское небо, Ты состаришься, не живя, нальешься водой от грусти и тоже погибнешь. Нужно, чтобы огонь сперва поднялся на небо, потом спустился на землю...

Борис Поплавский

Молитва

Прости мне, боже, прегрешенья
И дух мой томный обнови,
Дай мне терпеть мои мученья
В надежде, вере и любви.

Не страшны мне мои страданья:
Они залог любви святой;
Но дай, чтоб пламенной душой
Я мог лить слезы покаянья.

Взгляни на сердца нищету,
Дай Магдалины жар священный,
Дай Иоанна чистоту;

Дай мне донесть венец мой тленный
Под игом тяжкого креста
К ногам Спасителя Христа.

Адам Мицкевич

В холодную пору, в местности,
привычной скорей к жаре,
чем холоду, к плоской поверхности
более, чем к горе,
младенец родился в пещере,
            чтоб мир спасти;
мело, как только в пустыне
            может зимой мести.
Ему все казалось огромным:
грудь матери, желтый пар
из воловьих ноздрей,
волхвы – Бальтазар, Гаспар,
Мельхиор; их подарки,
            втащенные сюда.
Он был всего лишь точкой.
И Точкой была звезда.

Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,
на лежащего в яслях ребенка издалека,
из глубины Вселенной, с другого ее конца,
звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд отца.

Иосиф Бродский

 



Рейтинг@Mail.ru