Дневник импровизаций

Когда от твоих лучших намерений не остается и следа, когда на любое твое действие нет ответа, когда ты просто не знаешь, что делать...

Продолжение дневника.
Начало читайте, пожалуйста, в № 81

День третий: кошмар и фиаско

Они не готовы! Все. Троих нет – Полина в Петербурге с родителями, Оля и Таня больны. Сережа пришел на костылях. Но это, по-моему, только цветочки (не костыли, а болезни и “командировки”) – то ли будет, когда надо будет выполнять действительно серьезные задания?! Ведь, как я понимаю, никто из них не удосужился записаться в библиотеку (в округе их три). Хором врут, что не нашли в библиотеках “Персов”, клянутся! Нет Эсхила в постперестроечной библиотечной Москве – и все тут. И вообще ничего нет! Ни одного учебника, ни одного мифологического словаря или энциклопедии. Что, мне обзванивать библиотеки, говорить с сотрудниками читальных залов? Но ведь они должны сами, непременно сами найти, сами прочесть! А они к этому не готовы. Во всяком случае, предложение Оли: “А вы нам коротко расскажите, ну можно и подробно, о чем там, а мы запишем – и все будет в порядке” – показалось классу вполне приемлемым. Настроение самое гнусное. Ставить двойки? Глупо. Ужас какой-то. На всякий случай грожу (не слишком уверенно) репрессивными мерами. По-моему, не верят. Лида пытается увести разговор от задания: “Вы знаете, так страшно куда-то выбираться (это в ответ на мое предложение съездить в случае чего в Центральную детскую библиотеку)! А кто мне гарантирует, что нас вдвоем с подружкой не затащат в машину?” И в ответ на мои не слишком веские аргументы (“И возле дома могут затащить! Надо быть осторожнее, никогда и ни с кем незнакомым не останавливаться...”) продолжает с явным удовольствием, застревая на посторонней теме: “Нам вообще так сложно, одни говорят – взрослые, другие – еще маленькие, а я совсем не хочу вырастать. Вот думаю, что будет, когда мне будет восемнадцать”. Я выражаю понимание нежеланию вырастать, говорю, что и я не хотела, под общий понимающий гул. Пытаюсь вдохновить: “Лида, ты же собираешься быть деловой женщиной, вот давай действуй! Организуйся сама и организуй других. Помоги классу. Ты же староста!” Замолкла, насупившись. Но вроде даже польщена. Все в голос, перебивая друг друга, доказывают, что нигде ничего нет (нужных книг в библиотеках), что мама не разрешает и не пускает, что не успели, потому что много уроков, освобождаются поздно и сил ни на что нет. Пытаюсь еще раз сама разобраться: неужели на самом деле для того, чтобы прочесть одну пьесу, мало недели? Но ведь им же 14 лет. Уже? Или еще? Я совершенно ничего не понимаю. Решаю: повторить задание к следующему уроку. И никаких сегодня им, безобразникам, игр!

День четвертый: опять не готовы

Да, делаю еще одно ошеломляющее открытие: они “Гамлета” не читали. Никто, даже Полина, которая из явно интеллигентной семьи – это и по речи, и по манере держаться видно. Говорят, им сказали: “Хотите читать – читайте. А можете и не читать!” Ни фига себе! Это что – демократия такая? Но тогда они вообще ничего не будут читать, только сказки наши слушать. Ужасно вот что: поскольку некоторые общие представления о сюжете у них есть (все откуда-то знают, что Гамлету явился призрак отца), то смысла читать Шекспира они не видят!
Делаю одно любопытное наблюдение: собственное знание предмета мгновенно обесценивает для них сам предмет! Когда, к слову, мне пришлось вспомнить знаменитую загадку Сфинкса (или правильнее – Сфинкс, ведь это она), разгаданную Эдипом (“Кто из живых существ утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?”), то знавшая ответ (“Человек”) Мила объявила об этом с нескрываемым, явным презрением. Интересно было догадаться – знать неинтересно. И все с ней, по-моему, солидарны. Забавно...
Что же мне делать? Решаю гнуть свою линию до последнего в смутной надежде, что это мне поможет добиться своего. А надо мне только одного: чтобы они сами, сами прочли этих несчастных “Персов”, как и все остальные пьесы, и, кроме того, обязательно полюбили чтение.
Раз ни “Персов”, ни “Гамлета” большинство не читали, то на десятиминутке предлагаю им написать о призраках вообще – в кино, в книжках, в жизни! Таня и Полина пишут о призраках в двух этих пьесах.

День пятый: заработало!

Сегодня все-все, то есть кроме Сережи, конечно, прочли! Делаю попытку скрыть радость. Так, хорошо. Запишите домашнее задание...

***

ело в том, что мне очень важно, какие люди мои дети. В частной жизни. Семье. В отношениях с близкими. И в отношении к животным, конечно. Вообще к природе. Я бы хотела, чтобы они не стеснялись быть добрыми...
Кстати, о верных ответах. Иногда Андроник дает мне понять, что он вынужден искать такие ответы. Потому что хочет понравиться? Мне кажется, он и так должен нравиться. Взрослым людям наверняка. Обаятельный мальчишка! Интересно, как ровесникам... А возможно, он не столько хочет нравиться, сколько боится не понравиться. Просто удивительно, что такой живой, сообразительный, быстро реагирующий человек, как Андроник, может бояться – только что не до слез – ситуации самостоятельного высказывания. Особенно в письменной речи. А это так. Сегодня в начале урока выдерживаю очередное бурное препирательство с ним (шепотом) в связи с предложением написать маленькую работу. В то время как остальные уже пишут, он – красный, расстроенный – пытается бунтовать: “Не буду писать... не умею... я не знаю, что надо и как...” Я в ответ грозно шиплю: “Глупости, все ты можешь. Надо только собраться”. Собираться как раз юноша и не хочет

***

Сегодня – очередная маленькая победа – обсуждаем “Прометея”. Стало быть, прочли. Сразу скажу, поняли они мало чего. Но, похоже, постепенно начинают увлекаться. Сейчас главное – не пережать. Чувствую, что есть такой риск. Понимаю, что они могут просто захлебнуться в новой, непереваренной информации. Кстати, от классного руководителя узнала, что поначалу у всего класса был своеобразный эмоциональный шок. Требования казались чрезмерными и непонятными. Читать такое количество пьес не хотелось. Гораздо было бы для них, как я понимаю, привычнее, если бы я просто надиктовала им некие суммарные минимальные, но “верные” – привет Оле – сведения. А необходимость работать, по сути дела, каждый день повергает в шок. Вдохновляющего мало. А выход? Посмотрим, как все сложится, но пока считаю, что необходимо их постоянно интриговать, заинтересовывать, используя игровые формы. Как только добиться достижения генеральной цели: чтобы они научились с удовольствием читать и думать? Пока думать им решительно не хочется. Как сказала как-то, вздыхая, Мила: “Суббота, надо думать”. В первый момент я расценила ее слова как скрытый и невольный комплимент. Но все не так просто. Мыслить им не хочется. В необходимости думать, анализировать им видится безусловная вынужденность. Даже посягательство на внутреннюю свободу. Понятно, о чем я? Мои ребята уже соображают, уже не могут не радоваться своим победам в этом плане, но все еще считают, что их к этому вынудили, а потому настоящего творческого удовлетворения не испытывают. Моя очередная важнейшая задача – помочь им преодолеть школьное отношение к учебе как к чему-то тягостно необходимому, но не имеющему никакого отношения к их личности.

День восьмой: новые трудности

Тема сегодняшнего занятия – ”Хоэфоры” Эсхила. Как всегда, в самом начале даю задание на дом, в том числе и принципиально новое по смыслу, которое называю «толкование». Толкование – то есть анализ смысла выбранного фрагмента. Дома они должны будут самостоятельно найти такой фрагмент в трагедии Эсхила (“Эвмениды”), объяснить его смысл и предложить потом одноклассникам. Сейчас же для примера беру фрагмент из “Хоэфоров” (Хор, парод, строфа 3): ”Но там, где землю напоила кровь, / Росток отмщенья всходит неизбежно, / Расплата медлит / Лишь до поры, пока недуг вины / В убийце не созреет”. Реакция самая, на мой взгляд, неадекватная. Шок и гнев. Единодушные, я бы сказала – с некоторым даже принципиальным пафосом. Громче всех возмущается Лида. Физиономия злобная, красная. Остальные ее шумно поддерживают. Никто не желает “толковать” – как это? Что это такое? Наконец – я уже и сама начинаю сердиться – соглашаются попробовать. Но ничего не выходит. Сначала Полина, потом Люда пытаются пересказать теми же словами, я же требую изложить смысл. Не видят! Никакого смысла не видят ни в эсхиловском отрывке, ни в самом задании. Какой такой смысл? Вот сказано же – «пока недуг вины в убийце не созреет», и нечего здесь толковать. От их такого странного для меня массированного напора даже теряюсь. И ведь это не просто лень! Тут философия. Не сметь меня трогать, не сметь заставлять, не сметь прививать ничего новенького – вот такая позиция.
Когда готовилась дома к занятиям, думала попробовать обсудить с ними ситуацию Ореста и Электры параллельно с гамлетовской. Даже решила про «комплекс Электры» упомянуть. Вообще – в связи с этим – про фрейдистские интерпретации античного сюжета. На достаточно, конечно, популярном уровне. Эх, ну и наивная же я! Разве могла я предположить, что никто из них «Гамлета» так и не читал! И фильм даже целиком не видел. А на мой изумленный (и гневный, прямо скажем) вопрос, как же так, ведь по программе... отвечают, что преподаватель по литературе разрешил не читать, если им не хочется. Само собой, им не хочется...