Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №13/2000

Вторая тетрадь. Школьное дело

Ирина ТИМОФЕЕВА

Павел Корин:
“Вот так бы написать картину.
День гнева, день суда,
который превратит мир в пепел”

Огромный, без единого шва холст вот уже 70 лет занимает всю стену мастерской в Доме-музее Павла Корина на Малой Пироговской улице.
И холст этот совершенно пуст. Картины “Русь уходящая”, которую художник называл делом всей своей жизни, не существует. Громадное, подготовленное к работе полотно – горький символ несбывшегося.

У меня был свой некий образ в искусстве, который вел меня в жизни с юности, для осуществления этого образа я так много и упорно учился. Я не сделал того, что мог сделать, что было в самый разгар работы насильственным образом прервано”.
В 1911 году в жизни юноши из семьи потомственных палехских иконописцев произошло событие, повлиявшее на его дальнейшую судьбу. Ученика “Иконописной палаты” Донского монастыря отрядили в помощники к Михаилу Васильевичу Нестерову, он тогда расписывал собор Марфо-Мариинской обители на Большой Ордынке. Нестеров, оценивший коринские копии эскизов росписей (“гм-гм, тон чувствуется”), станет для него Учителем и эталоном подвижнического отношения к искусству. Одна из воспитанниц-сирот обители, чувашская девочка Прасковья, впоследствии будет его женой и верной соратницей.
По совету Нестерова Корин поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества, куда был принят при конкурсе 30 человек на место. Преподавали там многие известные художники, но истинными учителями Корин считал великих итальянцев и боготворимого им Александра Иванова. В мастерской на Малой Пироговской и сейчас хранятся фрагменты коринской копии “Явления Христа народу” в натуральную величину.
Художник мечтал создать нечто подобное грандиозному полотну А.Иванова на столь же значительный религиозный сюжет. В 1925 году скончался патриарх Тихон. Отпевание в Донском монастыре потрясло Корина: “Народа было великое множество. Был вечер перед сумерками, тихий, ясный. Народ стоял с зажженными свечами, плач, заупокойное пение... Помню слова: “Сердца на копья поднимем”. Тема была найдена. Глубоко религиозный, воспитанный на традициях древнерусского искусства, художник должен написать “Реквием” по уходящей в небытие духовной культуре русского православия.
Так родился замысел картины “Русь уходящая”.
За десять лет Павлом Кориным была создана потрясающая высоким трагизмом и одухотворенностью портретная галерея служителей Церкви. Однажды чердак-мастерскую на Арбате, которую Корин занимал вместе с братом, посетил Максим Горький. Назвав серию портретов-этюдов “искусством настоящим, здоровым, кондовым”, Горький пригласил Павла и Александра Кориных погостить в Сорренто. Италия была мечтой художника. “Мне бы только разрешили пройти мимо фресок Рафаэля и Микеланджело, не останавливаясь ни на минуту, я и то был бы доволен”.
Писателю суждено было стать добрым ангелом-хранителем Корина. В Сорренто он написал большой портрет Горького. Позже сочли, что это “не наш” Горький – слишком суровый и одинокий.
После возвращения в Москву по инициативе М.Горького началась перестройка бывшей прачечной во владении Решетниковых на Малой Пироговской под мастерскую и квартиру для семьи Кориных. Писатель благословил П.Корина на создание “Реквиема”, предложив только “выписать ему паспорт” – переменить название на идеологически правильную “Русь уходящую”: “Вы накануне написания замечательной картины, напишите ее обязательно! Пишите, ни о чем не заботьтесь”.
Но заботы и беды нагрянули сразу после смерти высокого покровителя. Корина обложили по всем правилам “охоты на волков”: травля в прессе, удаление всех работ из экспозиции Третьяковской галереи. И, наконец, предписание Хамовнического райсовета: в пятидневный срок освободить мастерскую. Художник уже приготовил котомочку на случай ареста, но помогло вмешательство Алексея Толстого. Жизнь и жилье удалось спасти, но о картине пришлось забыть на долгие годы.
По совету старшего друга и учителя, М.Нестерова, Корин начал писать портреты художников, актеров, писателей, военных. Но по-настоящему самим собой он был лишь в доме на Малой Пироговской в окружении написанных в полный рост персонажей “Реквиема”.
По словам Сергея Коненкова, в этой “огромной галерее лиц, где нет ни одного незначащего, пустого”, собраны люди удивительной и трагической судьбы. Ставший первой моделью Корина митрополит Трифон окончил Московский университет, ушел послушником в Оптину пустынь. В Первую мировую войну служил полковым священником, был ранен. После революции вынужден был скрываться у “духовных чад”. К нему художник попал лишь благодаря письму Нестерова. Или протодьякон Михаил Холмогоров, друг семьи Кориных. Обладатель великолепного баса. Окончив филармонию, собирался поступать в Большой театр. Стал регентом церковного хора. “Схимоигуменья Фамарь” – принявшая постриг красавица, невеста блистательного кавалергарда, из сибирской ссылки вернулась с чахоткой: на портрете она почти бесплотна, живут одни огромные скорбные глаза. Безымянная схимница приходила позировать пешком из Подмосковья. Художник попросил ее держать в руке медный крест со свечой. По окончании многочасового сеанса жена Корина случайно коснулась креста и с криком отдернула руку: от пламени свечи медь раскалилась. Такова была сила духа и смирения монахини.
После смерти Сталина появилась надежда исполнить задуманное. На эскизе картины Павел Корин собрал своих героев в Успенском соборе Московского Кремля, “где они на фоне величественной архитектуры выстроились в боевом и торжественном порядке”. Прямо в глаза зрителю смотрят иерархи Церкви и монахи, послушницы и нищие. Центральная фигура протодьякона Михаила Холмогорова с поднятой вверх рукой напоминает дирижера: кажется, вот-вот зазвучит трагическая и скорбная музыка. Слушая “Реквием” Берлиоза, Корин записал в дневнике: “Какое величие! Вот так бы написать картину. День гнева, день суда, который превратит мир в пепел”.
Но и моральные, и физические силы художника были на исходе. В 1967 году его не стало. В 1971 году был открыт Дом-музей П.Д.Корина (филиал Государственной Третьяковской галереи), директором и хранителем которого до своей кончины в 1992 году была Прасковья Тихоновна Корина. Благодаря ей в доме все сохранилось в том виде, как было при нем. “Я не знаю другого дома, – вспоминал ученик мастера по Суриковскому институту Дмитрий Жилинский, – атмосфера которого так бы действовала, где мыслить и говорить хотелось о самом возвышенном и великом”.
Мастерская – самая холодная и по температуре, и по предельно строгой обстановке. Огромное белое пятно пустого холста, и на его фоне – портреты-этюды к “Реквиему”.
О коллекции собранных Кориным икон написаны монографии. Человека неподготовленного она повергает в обморочное состояние: здесь представлены лучшие образцы всех русских иконописных школ с XII по XIX век. Достаточно сказать, что “Знамение”, по всей вероятности, написано Феофаном Греком, “Спас” XV в. принадлежал императрице Елизавете Петровне, а иконой “Спаса Иммануила” благословляли на брак Михаила Романова.
На этом бы и закончить... Но сегодня музей практически не принимает посетителей: дом нуждается в ремонте. Больше всего работники музея (четыре научных сотрудника, двое смотрителей и сторож – студент МГУ) опасаются временного выселения. Слишком много лиц заинтересовано в выгодно расположенном добротном каменном здании – собственности Госкомимущества...

На фото слева: портрет П.Корина
работы М.Нестерова


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru