Тайна открытой двери, или
О чем говорить с девчонками
Записки школьного психолога

Он входит с изменившимся лицом и говорит:
– Я знаю все!
Под мышкой у него внушительная стопка специальных книг по сексологии и какие-то журналы в блестящих обложках. Он решителен и грозен. Он шмыгает носом.
Я с трудом узнаю его. За лето он вырос на десять сантиметров. Руки высовываются из рукавов школьной куртки чуть не по локоть.
– Хорошо, – говорю я.
Я никогда не говорю “плохо”. И именно поэтому они приходят ко мне. Он раскладывает свою подмышечную библиотеку на столе – блестящие журналы – и говорит с задумчивой грустью:
– Я не знаю только, что такое... Вот зашел спросить...
Я спокойно объясню. На любой вопрос, заданный мне на эту тему, любой спрашивающий получит правдивый ответ. Но содержание ответа будет существенным образом зависеть от возраста и уровня развития спрашивающего. Если бы об этом меня спросил первоклассник, я бы ответил, как это называется на языке специалистов. И все. Без ненужных ему подробностей. И, конечно, я обязательно спросил бы, почему он спрашивает. И сейчас, конечно, тоже спрошу:
– А почему ты этим заинтересовался?
– А я, ну как сказать, короче... стесняюсь знакомиться с девочками, которые мне нравятся. А если познакомлюсь, то не знаю, о чем говорить, ну и как вообще... Ну и вот решил изучить...
Он, значит, считал, что преодолеть застенчивость будет легче, если знать, на какие места на теле женщины нужно нажимать, как на кнопки, чтобы успешно привести ее в состояние, согласное с его собственной подростковой гиперсексуальностью. Прекрасный план! Но я не смеюсь над ним. Этот мальчик молод и неопытен. Но он пришел ко мне как к старшему другу. И я могу ему помочь. Я говорю:
– Но ты же не будешь начинать знакомство с девочкой с таких разговоров?
Он обдумывает этот вопрос.
– Да, – говорит он, – наверное, начинать нужно с чего-то другого...
– А что ты чувствуешь, когда смотришь на девочку, которая тебе нравится? – спрашиваю я.
И с этого момента между нами начинается более содержательный и полезный для него разговор. Собственно, разговор и начинается с этого момента. А все остальное – лишь способ установления контакта. Но без контакта, без доверительности нет хорошего разговора.

Чистая правда и чистая ложь

Свой дневник, свою рабочую тетрадь я заполняю в основном во время перемен, между уроками, и поэтому в шутку называю ее “книгой перемен”. Но есть в этом названии и нешуточный прямой смысл. За время обучения в школе, с 6 до 16, с нулевого по десятый, растущий, развивающийся человек меняется очень сильно, до неузнаваемости. Меняется с неожиданностью пластилинового мультфильма и общество, внутри которого происходит волшебство становления человеческой личности. Эти перемены бывают порой драматически трудными для развивающейся психики. Мы любим идею раскрытия в человеке его подлинной высокой сущности. И
если малышу или подростку вдруг станет непосильно трудно на этом пути, рука помощи должна быть протянута. И за это отвечаю я.

Монстр и классик советской литературы устами одного из своих отрицательных, но умных героев высказал поразительную по своей психологичности мысль. Чистая ложь может быть убедительнее и достовернее чистой правды. Например, всякий нормальный трехлетний ребенок верит, что могут существовать девочки всего в один дюйм ростом. И он не верит, что если не мыть руки перед едой, то от этого может заболеть живот. Хотя первое – чистая ложь. А второе – чистая правда.

Родители наших учеников, понуждая своих чад к учению, знают кнут и пряник, но они не знают и не верят, что само учение может быть удовольствием. Ни один нормальный, замученный уроками школьник не верит античному мудрецу Фалесу, провозгласившему: блаженство тела – здоровье. Блаженство ума – знание. Удовольствие не от награды за учение, а от самого учения – вот неизвестное, но божественное переживание. И школьный психолог – пророк его.

Учитель лучше психолога знает предмет. Психолог лучше учителя знает юных субъектов, этот предмет осваивающих. Или можно сказать так – учитель знает, чему учить. А психолог знает, кого. Если учитель с психологом договорятся, они смогут наилучшим образом решить вопрос, как этого кого пригласить научиться чему положено. Договориться психологу с учителем не всегда просто. Учителя ревнуют “своих детей” к странствующим по классам психологам.

Договоримся о четырех китах

Считается, что наша работа в школе стоит на четырех китах: диагностика, коррекция, профилактика, консультирование. Разделение во многом условное. Это все равно что сказать – человек состоит из головы, туловища и конечностей. А теперь на основе этого безошибочного знания приступим к анализу романа “Война и мир”, в котором действуют более пятисот персонажей. Ну невозможно заниматься чем-то одним! Отдельным. Консультирование невозможно без диагностики. Коррекция часто является средством профилактики. Любой метод коррекции дает материал, обладающий диагностической ценностью. И так далее. Киты оказываются объединенными в систему наподобие головастиков китайской монады. Психолог работает с учениками, с родителями, с учителями. Систематически и системно. И в этих же четырех направлениях он работает над собой. Он должен уметь четко формулировать цели своей работы. Потому что для тех, кто никуда не плывет, не бывает попутного ветра.
Бывают ребятишки с достаточным потенциалом интеллектуального и личностного развития, но с пониженным ресурсом произвольного внимания. Для таких урок должен длиться 25 минут. А потом им надо отдохнуть – побегать, поиграть, поничегонеделать. И они бы прекрасно усвоили соответствующую их возрасту школьную программу. Но урок длится 45 минут. Ресурс кончается, ученик начинает вертеться, он мешает учителю вести урок, мешает другим ученикам слушать. И учитель принимает меры: кричит на него, выгоняет за дверь, добивается перевода в класс для отстающих (а там наш непоседа все равно мешает, и его и оттуда выгоняют, чтобы не мешал. Хотя программа там ниже его способностей и ему вдобавок еще и скучно). Нарастают комплексы, аффекты взаимной неадекватности, и в конце концов ученика переводят во вспомогательную школу. А там ему еще хуже. Он начинает хулиганить всерьез. Связывается с дурной компанией. Так ломаются судьбы. А если бы урок длился 25 минут, все шло бы нормально и в свое время выровнялось бы до полной нормы. Я адвокат таких ребятишек. Я помогаю учителю распознать, кто есть кто в 1 “Б”. И решать проблемы не уродующими душу способами. Например, дать непоседе задание открыть окно в середине урока или индивидуальное задание, не требующее чрезмерной для него концентрации внимания, а может, и всем классом сделать среднюю часть урока игровой, что при достаточной квалификации учителя совсем не значит – бесполезной для программы.

Похвала длинным коридорам

Очень трудно установить доверительный контакт с ершистым самоутверждающимся подростком. Есть закон природы, по которому в переходном от детства к молодой взрослости возрасте для подростка важнее общество и мнение сверстников, чем мнение младших, которых он далеко обогнал, или старших, с которыми он вступает в конкуренцию, в последний, как ему кажется, и решительный бой за свободу и власть над миром. Даже в сообществах животных, например у ластоногих и копытных, животные условно подросткового возраста держатся отдельным стадом.

Наладить контакт с закусившим удила социализации подростком трудно. Но можно – это легче – не потерять контакт с доверчивым и любящим вас малышом. То есть сохранить уже имеющийся, налаженный предварительно контакт к тому времени, когда в нем начинают бродить дрожжи пубертата. Умные школьные психологи пользуются этой уловкой и много работают в младших классах – часто приходят, знакомятся, играют, дружат. Измученные буйными восьмиклассниками педагоги говорят мне: что ты торчишь в первом – третьем, там и проблем-то нет. Ты приди к нам, попробуй найти на наших управу. Я прихожу и нахожу. Учителям даже обидно. Что это: фокус? Колдовство? Нет. Просто (“просто!” – в жирных кавычках) я дружил, играл с этими балбесами, когда им было и 7, и 10 лет, и в отличие от вас эту дружбу и взаимное доверие не потерял.

Я иду по коридору этажа, на котором занимаются младшие классы. Во время урока все двери из класса в коридор открыты. Зачем это делается? У нас так заведено, что ученик может, если ему надо, молча и тихонечко покинуть на время класс, не спрашивая разрешения учителя. Мы доверяем своим детям – дети доверяют нам. Открытая дверь класса означает твою свободу. Это не тебя заперли и учат против твоей воли, а ты сам пришел и учишься. Ни массовых покиданий классной комнаты, ни побегов домой в нашей школе при такой системе не было. Более того, опыт показывает, что открытая дверь работает таким образом, что через нее выходят реже, чем через ту, которую приходится открывать и закрывать за собой.

Психолог более свободно выстраивает и регулирует межличностную дистанцию в ходе общения, чем это принято в классической педагогике. Учитель всегда мудрый (чаще -ая), полубожественный, далекий. Это судья. Это небожитель. Мы должны благодарить его за каждое явление своей благодати на грешную классную землю. А психолог может превращаться. То он “свой парень”, то загадочный представитель высших сил, а то корректный посредник между учеником и учителем. Свое отчество и ученые титулы он может снимать и надевать, как шляпу.
А у учителя шляпа часто оказывается приклеенной.

“Горе от ума” с элементами психодрамы

В одной из книг для молодых родителей написано примерно следующее. Если ваш ребенок вас ни разу не ослушался, если он всегда в одинаковом спокойном, ровном настроении, никогда не выдумывает небылиц и не позволяет себе озорства, если он безропотно выполняет все ваши требования и поручения, – немедленно обратитесь к врачу. Он серьезно болен. Еще в университете я впервые услышал и полюбил знаменитую психологическую теорему: личность начинается со слова “нет”. Человек, всегда согласный, подобен даже не пластилину, а пустоте. Сегодня он согласен с вами, завтра с ними, а послезавтра с кем ни попадя. Он не оказывает сопротивления ситуации. Его нет. И о том, какой он, мы не можем ничего сказать. И воспитать его мы тоже не можем. Разве можно воспитать пустоту? Поэтому я не боюсь ни капризности малышей, ни упрямства подростков. Здесь есть с чем работать. Обратить дурно направленную энергию сопротивления ситуации в нужную для гармоничного развития сторону. В таких случаях по крайней мере налицо инструмент, подлежащий настройке. Психолог и есть в известном смысле настройщик.

Сакраментальное “там лучше, где нас нет” – соблазнительное убеждение. И правда, у нас здесь многое не так хорошо, как хотелось бы. И зима холодная, и зарплата аритмичная, а теперь вот еще перестали подвозить красный кирпич, необходимый для строительства школьного культурного центра. И все-таки я соблазняюсь другой формулой: там лучше, где мы есть. Хотя бы на такую единицу измерения, как “мы”.
Сегодня вечером у меня репетиция. Это мы со старшеклассниками в школьном клубе общения ставим спектакль. Что-то вроде свободных фантазий на тему “Горе от ума” с элементами психодрамы. Это страшно интересно. Потому что рождающийся по ходу репетиций текст позволяет красиво работать почти со всеми важными для ребят проблемами. Я люблю, а меня не любят. Какой смысл в учении? Все хорошие места схвачены родственниками потомков Фамусова. Ничтожество в образе героя. Бороться или бежать? И миллион других.
За окном шум могучего мотора. Ого! Поставки красного кирпича возобновились, молодец директор. Значит, премьера будет уже в новом зале.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"