Марлен ХУЦИЕВ:
“Больше всего я хотел бы получить приз “За дебют”...

В России немало кинофестивалей, но главным как был, так и остается “Кинотавр”, вот уже десять лет проходящий в Сочи. В этом году в рамках фестиваля впервые учрежден приз Президента – “За выдающийся вклад в развитие российского кино”. Первыми его обладателями стали Лев Кулиджанов, Георгий Данелия, Марлен Хуциев. О наградах “Кинотавра” часто спорят, но этот приз – вне конкуренции.

– Марлен Мартынович, знатоки утверждают, что десятый, юбилейный “Кинотавр” стал для вас первым...

– Это какие же знатоки?

– Ну, знатоки российского фестивального движения.

– Действительно, получилось так, что в этом году я впервые оказался на “Кинотавре”. Было время, когда я этого избегал. Из Сочи доходили такие странные телерепортажи: все лежат на пляже, тут же на пляже дают интервью. А я не очень приспособлен к пляжной жизни, да и интервью избегаю, хоть это и не всегда удается. Может быть, поэтому на “Кинотавр” меня не очень-то и звали. Потом как-то позвали, но я был занят. И вдруг в этом году мне сказали, что я непременно должен быть на “Кинотавре”, намекая, что там меня будет ждать какой-то приятный сюрприз.

– Как вы относитесь к фестивалям вообще? Ведь не секрет, что многие относятся к этому явлению кинематографической жизни критически.

– Все дело в том, каков фестиваль сам по себе, а то, что фестивали именно явление, которое нельзя отрицать или отменить, – это для меня очевидно. А в нашей стране это еще и возможность показать фильм публике в ситуации, когда прокат практически рухнул. Очень важно хотя бы так, с помощью фестивалей, сохранять нашу связь со зрителем.

Кинематограф без зрителя – в общем-то пустое занятие. Нельзя ставить фильмы для самого себя, хотя, конечно, каждый режиссер – один из самых главных зрителей своей картины.

Я ценю в фестивалях общение. Это очень важно, ведь, в сущности, мы так редко встречаемся друг с другом. Я понимаю, что в любом процессе есть более важное и менее важное. Так и в фестивальном общении есть доля серьезных отношений, но и доля того пустого, что называют, честно говоря, не очень приятным мне словом “тусовка”. Любой тусовке я предпочитаю человеческое общение. Знаете, мы это когда-то в дружеском кругу называли клублением – не только от слова “клуб”, но от парения, вращения мысли.

– Чем вам запомнился “Кинотавр”, что “клубилось” на нем?

– Тусовки я как раз сторонился. Приехал в Сочи очень уставшим и даже морем предпочитал любоваться из окна номера. А тут еще по телевизору показали фильм, который я очень люблю, – старого “Петра Первого”, сразу две серии... Я с удовольствием посмотрел “Касабланку”, которую впервые увидел аж в 1945 году и с тех пор не смотрел ни разу. Когда-то “Касабланка” произвела на меня вдвойне сильное впечатление: во-первых, действительно замечательная картина, а во-вторых, первый фильм, который я, поступив во ВГИК, увидел в Доме кино, куда мы, вгиковцы, попадали “на протырку”.

В информационной программе посмотрел замечательную картину Сергея Снежкина “Цветы календулы”. На “Кинотавре” я наконец-то увидел и “Сибирского цирюльника”. Я считаю предвзятыми претензии критиков к картине. Яркая, эмоциональная лента. “Сибирский цирюльник” – фильм о любви, и местами искусственные сюжетные ходы в выбранном авторами жанре уместны, так как соответствуют его, жанра, законам. Как можно не заметить в картине замечательных режиссерских кусков, огромного труда, вложенного в эту ленту, размаха?

– Минувший “Кинотавр” был ознаменован поистине уникальным случаем, единственным в своем роде: создатели фильма “Молох” (режиссер картины А.Сокуров. – А.М.) отказались от приза, присужденного их картине. Как вы к этому относитесь?

– Я очень сдержанно отношусь к фестивальному ажиотажу. У фестивалей свои интересы, и не всегда они определяются чистыми, объективными требованиями. Подстраиваться под них не имеет смысла. К решениям жюри я всегда относился совершенно спокойно, никогда не обижался, понимая, что здесь особая игра.

Когда-то моя картина “Мне двадцать лет” чуть было не получила главный приз Венецианского кинофестиваля. Но на том фестивале в конкурсе участвовал Лукино Висконти, хотя и не с самым лучшим своим фильмом “Туманные звезды Большой Медведицы”. Участвуя и до этого в венецианском конкурсе, Висконти не получал главных наград, и поэтому Гран-при было решено отдать “Туманным звездам...”. Смешно было бы мне, при моем уважении к великому мастеру, обижаться на подобное решение, к тому же второй по значению специальный приз жюри я разделил с Луисом Бунюэлем и его картиной “Симеон-столпник”. И был счастлив.

– А как все-таки вы относитесь к истории с “Молохом”?

– Так и отношусь. Уж если ты даешь свою картину в конкурс, то должен быть готов к любому решению жюри. (Главный приз “Золотая роза” получил “Блокпост” А.Рогожкина; Гран-при должны были вручить “Молоху”.)

– А что для вас значит приз Президента России, врученный вам на “Кинотавре”?

– Есть определенный юмор в том, что приз за выдающийся вклад в развитие российского кинематографа получил человек, который ни разу не участвовал ни в одном всесоюзном фестивале, не получал в те времена и наград за свои фильмы. И тут такое выясняется... А когда я увидел в фойе сочинской гостиницы “Жемчужина”, как выглядит этот приз, выставленный на всеобщее обозрение, он мне очень понравился. Я хотел рассмотреть его поближе, но опасался, что меня сфотографирует какой-нибудь ретивый журналист и опубликует это фото с каверзной подписью. Чуть позже Марк Рудинштейн задал мне вопрос: а вы можете тяжести поднимать? Приз оказался очень весомым – в прямом смысле этого слова. И если бы не дирижер Константин Кримец, мой давний друг, я не смог бы довезти его до Москвы.

– На церемонии закрытия фестиваля, принимая приз, вы сказали: “Больше всего я хотел бы получить приз “За дебют”...

– Да, так и сказал. А вы не согласны?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"