Я не успеваю

Это первая жалоба ребенка в школе. Но как ее услышать, если программы требуют только скорости и результата

Малыш подрастет и узнает загадочное – “школа”. “Вот пойдешь в школу...” С каким чувством это будет сказано: с угрозой, тревогой или с надеждой? Как бы хотелось, чтобы в этой фразе чуткое детское ухо услышало обещание новой чудесной жизни. Это желание побуждает директора Института возрастной физиологии РАО Марьяну Безруких обязательно, хотя бы раз  неделю приходить к учителям. По сути, во время этих встреч она говорит об одной и той же зависимости: как педагогическая практика влияет на самочувствие и здоровье детей. Марьяна Михайловна убеждена: “Наши учителя – замечательные люди, это люди, которые очень хотят помочь ребенку, но часто не знают, как это сделать. И если после нашего общения учитель посмотрит на ребенка другими глазами, если он задаст себе вопрос: а что я еще могу сделать, чтобы ребенок более rомфортно чувствовал себя в школе, – это будет хороший результат”.

Почему не закончил задание?

Типичная ситуация. Учитель из добрых побуждений обращается к ученику: Петя, мы все тебя ждем. Петя начинает торопиться и делает еще медленнее. Оценка ребенка на глазах у всего класса, в сравнении с классом создает стрессовую ситуацию. Это общеизвестно. Примеры раздачи “психологических пощечин” на уроке знакомы всем, но почему же они с таким трудом изживаются из педагогической практики? Не потому ли, что в них проявляется одна из основных черт современной школы, в которой главными критериями успешности являются количественные, а не качественные показатели.

С первого класса ребенок попадает в среду, где скоростные параметры успеха превалируют над всеми остальными. Он должен быстро соображать, быстро писать, быстро считать. Первая жалоба ребенка: “Не успеваю”. Если заглянуть в тетради, там нередко красными чернилами написано: “Где конец задания? Почему не закончил задание?” Ребенок не успевает освоить всю информацию на уроке, когда находится в состоянии постоянной гонки. А требование скорости чтения свыше 80–90 знаков в минуту вообще противоречит психофизиологическим законам восприятия информации. Часть информации при этом не воспринимается. Артикуляционные движения со столь высокой скоростью ведут к значительному мышечному утомлению.

Положение дел усугубляется тем, что большинство учеников имеют те или иные отклонения в состоянии здоровья: нарушения речевого развития, зрительного восприятия, несформированность моторных функций. Примерно четверть детей, приходящих в начальную школу, медлительны. Для них ситуация ограничения времени просто губительна.

120 знаков в минуту.
Отлично?

Стрессовая тактика – это не только стиль наших взаимоотношений. Это то, что заложено внутри педагогического процесса, в самой технологии обучения. Например, в технологии обучения письму. Письмо – большая проблема. Трудности письма не проходят к средней школе и остаются с человеком на всю жизнь. Почему? Дело в том, что, хотим мы того или нет, требуем писать безотрывно или не требуем, на начальном этапе формирования навыка ребенок пишет каждый элемент отдельно. Сначала овал, а затем вторую часть буквы “а”. Существует определенный психофизиологический механизм письма. Есть время движения, и есть время паузы. Пауза нужна для осознания, осмысления того, что сделано, и программирования того, что предстоит сделать. А если мы, добиваясь безотрывного письма, ускоряем темп обучения, не оставляя времени для паузы, нечего удивляться, что вместо буквы выходят каракули.

Есть технология обучения чтению, в соответствии с которой ребенок должен набирать определенную скорость чтения за определенное время. Но, нацеливая ребенка на большую скорость, мы приводим его к механическому чтению, к угадыванию.

Письмо и чтение – базовые навыки. Если вместо навыка нормального, осознанного чтения формируется чтение механическое, когда ребенок стремится быстрее шевелить губками, не осмысливая прочитанное, затрудняется вся дальнейшая учеба. Появляются проблемы с математикой. В действительности у ребенка фрагментарное восприятие задачи. Он раз читает – не понимает, два читает – не понимает, три читает... Это часто бывает у детей с быстрым чтением: 120 слов в минуту – пожалуйста, но только условие задачи при этом не схватывается. Потом ребенок перейдет в среднюю школу, где чтение станет основой изучения всех предметов. А стресс, который создается неверной, неадекватной технологией, перейдет в стресс боязни неудачи, плохих оценок.

Больше филологии за меньшее время

Технологии обучения мало изменились за последние 100 лет. Все тот же класс, тот же фронтальный тип работы, та же ориентация на всех учеников. Появились школы с разными программами, но и там в одном классе все 30 учеников учатся по одной программе и, самое главное, в одном темпе. Что действительно изменилось, так это интенсивность обучения. По данным Министерства образования, за период с 1945/46 учебного года по 1997/98 учебный год нагрузка в основной школе увеличилась почти в два раза – с 96 до 171 часа.

Бесконечные гонки за партой вкупе с несовершенством существующих методик обучения и интенсификацией учебного процесса приводят к резкому снижению работоспособности, утомлению и переутомлению.

Видят ли учителя, что ученику некомфортно в классе? Безусловно, да. Но часто списывают на невнимательность, расторможенность, лень. Потому что микросимптоматика утомления вначале размыта, это накапливается постепенно. Трудности в концентрации внимания, нарушения в организации деятельности расцениваются как нежелание работать. На нарушение сна практически никто не обращает внимания. Отсутствие аппетита, потеря веса и синяки под глазами мало кого волнуют. Неадекватные реакции – раздражительность, плаксивость – и родители, и учителя иногда принимают за каприз. Запинки в речи, нарушение темпа речи не берутся во внимание до тех пор, пока нет заикания. Но даже когда появляются выраженные признаки нарушения здоровья, на них часто не обращают внимания, говорят: не дергайся, не крути руками, не верти карандаш (ручку)! А ведь повышенное двигательное беспокойство, которое наступает минут через 15 работы, – это реакция ребенка на чрезмерное напряжение.

А что если Пете дать два урока на букву “а”?

Сейчас мы переходим к самому главному вопросу: можем ли мы все это изменить или нам нужна армия контролеров, управленцев, которые все это будут проверять, нормировать, определять?

Никакая армия и никакие указания нам не помогут. Мы можем изменить ситуацию только если учитель сам осознает, что состояние здоровья и нормальная организация учебного процесса зависят от него. Речь ведь идет не о том, что детей надо меньше учить. Не меньше. Иначе.

По данным Института возрастной физиологии, количество детей со школьными проблемами составляет от 40 до 60 процентов. Более 35 процентов детей заканчивают начальную школу, так и не освоив математику, русский язык и чтение в необходимом объеме.

Мы ведь нерационально поступаем: сначала устраиваем гонку, а потом многократно возвращаемся к тому, что ребенок не усвоил. В итоге мы все равно тратим на это время. Ребенок, который не научился читать, работает неэффективно. Может, лучше растянуть начальный этап обучения и научить как следует, а не исправлять потом. И если конкретному Пете надо букву “а” учить два урока, почему ему не дать два урока? Впоследствии это окупится.

Без миллиардных вложений и радикальных реформ

Педагоги часто спрашивают: почему нам раньше этого не говорили? Говорили, но в педвузах курс возрастной физиологии был совсем крошечный. Да и изучение этих азов педагогического мастерства проходило тогда, когда это было не значимо: человек в школе еще ни разу не был.

Система подготовки педагогов в педвузах, в педагогических колледжах, в училищах нуждается в серьезной реорганизации. Сейчас все наши педагогические вузы стали университетами. Университет уже не нацелен на подготовку, к примеру, учителя биологии – он готовит биолога-экспериментатора, биолога-исследователя. Конечно, школе необходим учитель, глубоко знающий свой предмет, но прежде всего ребенка. Это самое важное. Учитель, который знает особенности функционального состояния детей, не будет возмущаться небрежным почерком, невнимательностью, непонятливостью, не даст контрольную после болезни, не станет проверять технику чтения с секундомером в руках. К сожалению, в педагогических вузах практически не осталось ни школьной гигиены, ни возрастной физиологии.

Это взаимосвязанные вещи – изменение системы подготовки и эффективность работы учителя. Для этого не нужны миллиардные вложения, не нужно что-то ломать. Нужно захотеть что-то сделать.

Школе сейчас как никогда (а может быть, как всегда) необходим функционально грамотный, квалифицированный учитель. Не тот, который физику хорошо знает, а учитель физики, который знает и физику, и методику преподавания, и ребенка. Тогда сочетание его знаний физики с его знаниями ребенка даст наибольший эффект.

Задача для всех

Этот эффект может быть многократно усилен, если педагогическое сообщество сделает еще один шаг.

Чтобы помочь ребенку справиться со школьными проблемами, необходимо понимать их причины. Для этого нужен общий неоднозначный взгляд на ребенка.

В Москве есть школы, где работают несколько врачей, психологов, логопедов, но каждый из них делает свое отдельное дело. Чтобы преодолеть эту разобщенность, учителю надо знать все компоненты школьных проблем, в том числе физиологические, психологические. То же самое должен знать психолог, логопед, педиатр, управленец. Важно, чтобы люди, работающие с ребенком, научились разговаривать на одном языке и видеть при этом ребенка с разных сторон. Вот если будут отработаны организационные механизмы и технология объединения усилий разных специалистов, тогда в школе появится сила, способная кардинально изменить ситуацию. Тогда мы сможем не только найти резервы в существующих методиках, но и создать такие технологии, которые будут благотворно воздействовать на здоровье ребенка.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"