Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №26/1999

Архив
Юрий Рост

Иоселиани

Отар Давидович Иоселиани ранним вечером пришел в мой дом на Беговой. Это была дешевая общедоступная квартира с ключом в почтовом ящике. После того как однажды, придя домой, я застал незнакомых наездников с ипподрома, выпивающих на кухне портвейн и объяснивших, что ключ они нашли под ковриком, Иоселиани, великий кинорежиссер, философ и математик, строго велел мне купить магнит и, опустив его в железный почтовый ящик на двери, лепить к нему ключ. (Многие абоненты и разовые посетители бегов, у кого пальцы коротковаты, были недовольны.)
У Отара Давидовича пальцы длинные и тонкие. И теплые руки. Я знаю это, поскольку время от времени он клал руку на мою коротко стриженную голову и говорил:
– Молчи!
Я молчал, а потом мы дальше выпивали и беседовали: он говорил, я слушал. Это были веселые и грустные проповеди и никогда – жалобы. Он был и остается победителем и свободным художником, и человеком. Быть может, самым свободным из тех, кто мне знаком.
– Мамочка! Очень красиво говоришь.
– Извини, Отар.
Да, вы помните: мы сидели на бегах и пили джин, который принес Отар, хотя купил не сам. Перед рассветом взгляд Иоселиани упал на череп, который я притащил из редакции, где его превратили чуть ли не в пепельницу.
– Он был человеком, – сказал Отар Давидович, – у него были отец и мать, он любил, выпивал, наверное, а ты сделал его атрибутом квартиры. Стыдно.
Это чувство было мне знакомо. Но я не знал, что делать с черепом.
– Надо его похоронить.
Завернув череп в прозрачный полиэтиленовый кулек, взяв недопитый джин и алебарду, которую сценаристы Фрид и Дунский дали мне за кремневый пистолет, мы вышли на улицу. Не идти на Ваганьковское кладбище у нас хватило сообразительности.
– Пошли на ипподром.
Светало. Высокая трава конкурного поля была густой и росистой. Найдя место у ограды и геодезически привязавшись к двум совмещающимся шарам на трибуне, мы стали рыть могилу.
– Я лучше тебя знаю, как это делается, – сказал Отар.
Конечно...Он рыл алебардой яму, я отгребал землю. Потом опустили череп. На холмик положили маргаритки, сорванные тут же. Выпили за упокой. Отар пролил на могилу джин. Не весь. На деревянном ограждении конкурного поля он шариковой ручкой нарисовал крест.
– Сейчас проскачет красный конь, – сказал я.
– Чушь романтическая.
От конюшен послышался топот – ритмичный, как устойчивая сердечная аритмия. И с виража на нас вылетел алый от восходного солнца конь.
– Довженко какой-то...Тем более чушь.
Мы вышли на пустую Беговую и запели: “Мемакролебс чеми этли...”
С кем он сейчас поет эту песню у ипподрома в Париже? Или, может быть, работает как проклятый над новым шедевром? Наверное, работает, раз не звонит...


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"


Рейтинг@Mail.ru