Знания надо глотать
с аппетитом
Заметки учительницы начальной школы о
книгах
для чтения, по которым занимаются ее ученики
Привычная для всех жалоба: дети
стали меньше читать. Действительно, у книг стало
больше соперников: компьютерные игры, мультики,
боевики на разных телевизионных каналах. Но
только ли это?
Многие говорят, что читать успевают только в
метро. Но что читают пассажиры? Маринину,
серийные женские романы. Исчезают из обихода
толстые журналы, не слышно споров о лауреатах
разных премий от Букера до Антибукера.
Закрадывается мысль, что легкое чтение вытесняет
другие книги. Где тот культурный читатель, для
которого книги – пища духовная? И что тогда
спрашивать с детей? Но, может быть, я
преувеличиваю?
Кредо нашей гимназии – воспитание
интеллигентных людей, и я бы хотела, чтобы мои
ученики стали со временем культурными
читателями. Все ведь начинается с азов, а я как
раз и преподаю азы. В наступившем году выпущу
третий класс и снова возьму первый. А чем ближе к
выпуску, тем больше волнуюсь, все ли сделала так,
как хотелось.
В начале 90-х наша школа выбрала базовый комплект
учебников по чтению Р. и Е.Бунеевых. Он рассчитан
на четырехлетнюю школу, но так как у нас
трехлетняя, то три из четырех книг комплекта мы
проходим за два года, а обе части четвертой книги
– “В океане света” – в третьем классе.
Поскольку программа в гимназии углубленная, то
принимают к нам детей с семи лет, и они уже должны
иметь первые навыки чтения. Но если одни читают
слово целиком и легко схватывают смысл
предложения, другие читают еще по слогам. Хотя
при некоторых усилиях к концу первой четверти
всем удается безболезненно расстаться с
букварем. Параллельно с ним мы читаем и
бунеевские “Капельки солнца”. Это не вызывает
затруднений. И вот наступает важный период, когда
дети сами должны потянуться к интересным для них
книгам.
Встречались ли вы с такой странной вроде бы
ситуацией, когда у родителей, преподавших детям
грамоту и много им читавших, их чада не
становятся читателями? Почему? А причина бывает
подчас элементарной. Чтение, и особенно на первых
порах, – труд нелегкий. И если своевременно
ребенка не переводят из разряда слушателя в
разряд читателя, у него отстает техника чтения.
Ему бы Стивенсона читать, а он еще, может быть, на
уровне “Дюймовочки”. Интересные и посильные для
чтения книжки вовремя не попали ему в руки. Время
пробуждения интереса к самостоятельному чтению
было упущено. Читать-то человек, конечно,
научится, а вот интерес, бывает, не вернуть. Чтобы
читать стало легко, надо читать охотно и много. А
у каждой книги свое время и своя очередь. В
учебнике тоже этот порядок имеет значение.
Размышления о том, как пробудить у ребенка вкус к
чтению, и натолкнули меня на эти заметки о первых
учебниках по литературе, которые он берет в руки.
Школа выбрала учебники Бунеевых, потому что в них
нет ни набившей оскомину политики, ни казенной
риторики, ни унылой назидательности. Книги
включают и классиков, и современных русских и
зарубежных писателей, и поэтов, отрывки из
популярных произведений детской литературы. И на
своем первом трехлетнем круге по этим книгам я
только радовалась, а вот на втором стала
задумываться, чего мне в них не хватает, что нас с
детьми затрудняет или кажется лишним.
Книга для второклассников “Маленькая дверь в
большой мир” посвящена сказкам. В ее первой
части – волшебные сказки, сказочные повести и
богатырские сказания. И тут начинаешь жалеть, что
сказочные повести так близко к началу книги,
раньше, чем более легкие разделы в следующих
частях. Хочется, чтобы дети эти повести сами
прочли и перечитали, не ограничиваясь отрывками
из учебника. И главное, они любят эти повести,
охотно готовы обсуждать совсем неоднозначные
характеры и поступки любимых сказочных
человечков. Возникает увлекательная возможность
сравнивать Буратино с его прототипом Пиноккио,
Изумрудный город и страну Оз с их обитателями,
наконец, поговорить о сюжетах сказочных
путешествий. Хоббит, Чипполино, Карлсон, Винни-Пух.
Все повести следуют в учебнике одна за другой, и
каждая из них – это книжка. На перечитывание
времени не хватает. И “Маленький принц” Сент-Экзюпери
появляется раньше, чем хотелось бы.
Поясняя логику расположения разделов в книге для
второклассников “Маленькая дверь в большой
мир”, авторы говорят, что волшебные сказки,
открывающие ее, увлекательны и просты для
понимания. Отрывки из повестей о сказочных
человечках – чуть более сложная ступень. А уж
дальше следуют более сложные бытовые сказки или
сказки о животных. В них, говорят авторы, два
плана – реальный и аллегорический. Но и
волшебные сказки не так-то просты. Дети чувствуют
скрытые в них таинственные глубины. Они легко
усваивают, что зачин и концовка сказки –
указание на вымысел. Но что скрывается за
магическими словами, троекратными повторами
действий, превращениями героев, их смертью и
воскрешением? Конечно, можно отнести все это к
художественным приемам сказки, не вдаваясь в
пояснение былых тайных смыслов всего этого. Но
самым любознательным интересно докапываться до
сути.
А чтобы объяснения стали органичными, в книге не
хватает самого первого звена – мифов. Многие
ребята, правда, читали мифы о Геракле, Персее,
аргонавтах и пересказ для детей гомеровской
“Одиссеи”. Все это сейчас издается и
переиздается. И все-таки нужен такой раздел
именно в учебнике. Мифы отражают верования наших
предков, их миропонимание, их представления о
жизни и смерти, о мире реальном и потустороннем. И
сказки, появившиеся позже, тоже несут печать
этого миропонимания. Отталкиваясь от мифа, легче
раскрыть символику сказки. Мифы – это и мост к
древней истории, которую детям предстоит изучать.
Мифы, сказки, героический эпос подробно
разбираются в учебниках литературы,
разработанных Л.Стрельцовой и Н.Тамарченко для
школ гуманитарного типа. Этот берущий начало в
первом классе сквозной курс интересен, но
механически черпать из него что-то нельзя, хотя
познакомиться с ним не мешает и учителю,
работающему по базовым учебникам.
Дети чутко воспринимают любую неправду, которую
они заметят. Увидели в учебнике раздел “Любимые
книги” и тотчас удивились – не те. Очень уж
ответственное название. Вот если бы в нем
оказались Том Сойер или простоквашинские герои,
или Малыш на пару с Карлсоном, или Маленький
принц – возражений бы не было. Но с книгами
происходит нередко то же самое, что и с фильмами:
спустя несколько лет они уже “не смотрятся”. Вот
и к “Приключениям Электроника”, которые в этот
раздел попали, ребята утратили интерес. Мама
одной старательной девочки рассказала мне, как
смеялись родители, узнав друг у друга, что
заставили себя прочесть книгу, чтобы пересказать
детям. Оказывается, фантастика повести уже
утратила свою фантастичность. Клонированное
существо не станут держать в футляре. Ребята
сразу замечают нестыковки с временем.
Главой о любимых книгах открывается последний
учебник бунеевского курса. По замыслу авторов “В
океане света” – это история русской детской
литературы. Строится она как путешествие двух
детей с профессором-филологом на машине времени.
Их встречи и разговоры вводят ребят в
историческую обстановку, в которой жили авторы
упомянутых в книге произведений. Этот вводный
текст содержит много полезных сведений, да и сам
замысел выглядит заманчиво. Но, увлекшись им,
авторы обрекли читателей-учеников на слишком
длинный и тяжелый разбег. Они словно бы забывают
порой, что обращаются к не слишком опытным
читателям.
Начав с XI века, они предлагают, к примеру, детям
выучить рассуждение Ярослава Мудрого о книгах:
“Велика ведь бывает польза от учения книжного:
книгами наставляемы и поучаемы на путь покаяния,
ибо от слов книжных обретаем мудрость и
воздержанье...” Я не привожу текст полностью. Но
почему книги – узда “воздержанья”? Почему они
наставляют “на путь покаяния”? Утешают в печали?
Каждое слово тут надо пояснять, поскольку речь
идет о книгах духовных, церковных. Этот смысл от
детей ускользает, и текст не укладывается в
головах.
О летописях, поучении Владимира Мономаха,
культуре Древней Руси мы почти одновременно
говорим и на уроках истории, но там это
получается более естественно. Кстати, учебник-хрестоматия
по истории для 3 класса, составленный Н.Чутко и Л.Родионовой,
дети принимают очень хорошо. Он сосредоточивает
внимание на узловых моментах истории и
предлагает доступные, увлекательные, легко
читаемые тексты. И рассказы А.Ишимовой о мести
княгини Ольги, о князе Святославе я тоже связываю
с уроками истории, где они оказываются уместнее,
чем на уроках литературы начала XIX века. Тут мы о
них только упоминаем.
А вообще разделы книги “В океане света”,
посвященные истокам русской детской литературы,
произведениям XVII–XVIII веков, мне представляются
искусственными и неудобочитаемыми.
Сказка “О поселянине и медведе” занимает
половину книжной страницы, а состоит из трех
предложений. Читать ее – бег с препятствиями.
Стихи справщика Савватия и Симеона Полоцкого мы,
как и рекомендуется, переводим с детьми на
современный русский, но не сказала бы, что это
доставляет эстетическое наслаждение:
“Неученому – горе, аки сосуд скудельный пуст,
понеже ничто не может добра изнести от своих уст...”
Детям это трудно читать. Вот познакомятся в свое
время с протопопом Аввакумом и насладятся его
сочным эмоциональным языком, прочтут и “Слово о
полку Игореве”. Ну а к детской литературе оно
явно не относится. Из него дается небольшой
отрывок в трех переводах, которые и предлагают
сравнить. Но если произведение не прочитано, не
прочувствована его образная система, то какие
тут сравнения? Как должны сравнивать стихи А.Майкова
и Н.Заболоцкого десятилетние читатели? Больше,
меньше нравятся – вот и все.
Авторы учебника соблазнились оригинальным
литературным ходом – проиллюстрировать, что
читал в конце XVIII века герой С.Аксакова Сережа
Багров. Следуя этому замыслу, мы и штудируем
статьи из журнала Н.Новикова “Детское чтение для
сердца и разума”, стихи А.Шишкова. И вот
сегодняшние дети читают об утренней прогулке
перед восходом солнца: “Обновленная Натура в
торжественном молчании готовилась принять
огненного Царя своего, паки на наш горизонт
шедшего. Все пернатые были в движении, порхали с
куста на куст и приготовлялись к пению утренней
песни”... Или вникают в рассуждения Добросердца о
воспитании детей: “Склонность наша всегда что-нибудь
делать так сильна, что мы не можем ей противиться,
и, если не находим доброго и полезного упражнения,
то принимаемся за дурное...”
Рассказывать детям о классицизме, о
сентиментализме рано. И авторы, разумеется,
понимают, какую реакцию вызывают у детей эти
тексты.
Возможно, пишут они, эти рассказы “показались
вам наивными, простенькими, даже смешными. Но не
забывайте: это первая попытка воспитывать детей
с помощью литературы”. Но зачем просить
извинений за Новикова, Карамзина и Шишкова? Может
быть, лучше не давать детям устаревшие
произведения? Пусть читают потом историю
Карамзина. А над Шишковым, пережившим и Пушкина, и
Лермонтова, посмеивались еще в начале прошлого
века. Помните эпиграмму Пушкина: “Угрюмых тройка
есть певцов – Шахматов, Шаховской, Шишков...” Тем
более неловко заставлять детей сравнивать стихи
Шишкова со стихами современных детских поэтов, а
нравоучительные рассказы Новикова – с
рассказами Иосифа Дика, поскольку его
назидательность непрямолинейная. Но так ли все
просто в литературе? Вот у Зощенко в рассказах о
Миньке и Лельке есть в конце непременное
открытое нравоучение, но разве теряют они от
этого свой юмор и прелесть? Жаль, что ни один из
них не попал в учебник. А интересным учебник
становится, когда машина времени с профессором и
его спутниками делает наконец посадку в XIX веке.
Тут уж есть и что почитать, и о чем поговорить.
То, что Сережа Багров станет добрым и умным
человеком, у ребят сомнений не вызывает. А каким
будет Алеша, предавший подземных жителей в
сказке А.Погорельского, они спорят. У литературы,
обращенной к детям, есть свои вершины. К ним-то и
хочется привлечь взгляд учеников. Пусть читают в
учебнике то, что уже выдержало проверку временем.
Так и вырабатываются литературный вкус,
читательская интуиция. Впрочем, выбор
произведений XIX и XX веков не вызывает потребности
спорить с авторами. Разве только дверь в
сегодняшний день лучше бы оставить пока открытой.
Иначе будет возникать вопрос, почему в учебник
попадает один, а не другой молодой автор. Почему,
скажем, Тим Собакин, а не Олег Кургузов,
получивший недавно премию Международного совета
по детской книге, или еще кто-нибудь?
Комплекту учебников Бунеевых предстоит,
наверное, еще долгая жизнь. А значит, авторы будут
его совершенствовать. Потому и захотелось
поделиться своими наблюдениями.
Татьяна СЕРГЕЕВА,
учительница московской
школы-комплекса № 45
|